В Либревилле «лизандер» приземлился поздней ночью – на посадку пришлось заходить при свете фар двух грузовиков. Обоим летчикам было приказано явиться в губернаторскую резиденцию, где Леклерк устроил им выволочку. Нимало не смутившись, Эзанно доложил полковнику о своих приключениях и добавил, что теперь можно не сомневаться: никакой стрельбы завтра в Порт-Жантиле не будет.
Леклерк результаты проделанной работы оценил, однако это не помешало ему назначить обоим летчикам по пятнадцать суток строгого ареста за самоуправство, и он уже собирался немедленно привести приговор в исполнение, но Эзанно принялся возражать, объяснил, что должен сдержать данное капитану колониального корпуса обещание, и в конце концов ему удалось убедить полковника отложить наказание. Тот даже предоставил в распоряжение летчиков собственный автомобиль, чтобы они смогли побыстрее добраться к жене вишистского офицера.
На следующее утро Эзанно вернулся в Либревиль с письмом, доказавшим вишисту, что его семья жива и здорова.
У Ива Эзанно и Марселя Сандре все получилось. Благодаря им Порт-Жантиль примкнул к «Свободной Франции», и при этом не было пролито ни единой капли крови. Отныне все французские колонии в Экваториальной Африке принадлежали к стану голлистов.
И в качестве примера тому, что вовремя проявленное самоуправство не мешает блестящей военной карьере, добавим, что лейтенант Эзанно после войны дослужился до генерала.
8
Памяти моего отца
В середине ноября летчиков-истребителей из экспедиционного корпуса отозвали в Англию. Мы прощаемся с нашими товарищами из бомбардировочного авиаполка, в том числе с Жаном де Панжем. В ближайшие недели им в Африке предстоит участвовать в победоносной кампании Леклерка, которая ознаменуется взятием итальянского оазиса и форта Куфра.
Почти через три месяца после отплытия из Ливерпуля «Пеннланд» берет курс на Великобританию с заходом в порты Лагос в Нигерии, Аккру и Такоради в Гане и Фритаун в Сьерра-Леоне. Долгое плавание становится еще более утомительным из-за разбушевавшихся штормов и угрозы со стороны немецких подлодок – чтобы разминуться с ними, теплоход вынужден идти зигзагом.
Несмотря на приступы морской болезни, мы наравне со всем экипажем несем вахту. Закутавшись в duffle-coat[16], который худо-бедно спасает от соленых брызг, я часами стою на крыле мостика, высматривая что-нибудь подозрительное в расходившихся волнах.
В Бискайском заливе мы становимся очевидцами печального зрелища: