Маридор выполнял приказ, а через три минуты головной убор возвращался в прежнее лихое положение. И даже по ту сторону Ла-Манша сорвиголова себе не изменял – в рядах Royal Air Force[11], быстро сделавшись асом, сохранил привычку заламывать фуражку. Англичане в конце концов с этим смирились.
5
Битва за Англию: взгляд со стороны
Двадцать восьмого июля 1940 года мне исполнилось двадцать лет. Подарок подоспел спустя четыре дня – 1 августа меня произвели в сержанты. При этом сержант со времени прибытия в Великобританию еще ни разу не поднимался в воздух и по-прежнему находился в лихорадочном ожидании.
К счастью, в конце августа в деле наметились подвижки. Нас с Шарлем Энгольдом и другими пилотами из выпуска Z перевели с авиабазы Сент-Атан в Одихем неподалеку от Ридинга, к югу от Лондона.
На новом месте все было по-другому. Эта военная авиабаза походила на обычную английскую деревню с домиками из красного кирпича и ухоженными лужайками. В центре больших прямоугольных газонов листы гофрированного железа прикрывали входы в подземные бомбоубежища. Летное поле было утыкано искусственными кустами, чтобы ввести в заблуждение вражеские самолеты-разведчики.
Французов в Одихеме собралось много. Именно здесь по поручению генерала де Голля майор Лионель де Мармье начал формировать Сводную боевую группу № 1, которую англичане прозвали «Джем». Это было самое первое подразделение зарождавшихся Свободных французских военно-воздушных сил, или ВВС «Свободной Франции».
В нашем распоряжении оказалась горстка французских самолетов, которым удалось добраться до Англии, и в их числе один «Девуатин-520». Благодаря двигателю мощностью 900 лошадиных сил производства компании «Испано-Сюиза», скорости 530 км/ч, 20-миллиметровой пушке и четырем 7,7-миллиметровым пулеметам этот аппарат с триколорами на фюзеляже считался в ту пору самым эффективным истребителем и единственным способным противостоять немецким самолетам. К сожалению, модель была разработана слишком поздно и выпущена в недостаточном количестве, чтобы переломить ход Французской кампании.
Возможность оторваться наконец от земли подняла нам настроение, тем более что представилась она в то время, когда мы услышали по радио, что все французские военные, присоединившиеся к иностранным армиям, объявлены Третьим рейхом мятежниками и будут приговорены к смерти, если добровольно не вернутся в свою страну до 15 августа.
Эта угроза ничуть не повлияла на наш боевой дух. А 8 августа к нам явился генерал де Голль. Отдав честь нашему новому знамени – орифламме с лотарингским крестом, – генерал заверил, что очень скоро мы сможем возобновить борьбу с оккупантами.
Возобновить