Вторник и четверг – специально выбранные дни – движение по полной программе. Спецконтингент набивают в небольшие камеры как селедок в бочку, в прямом смысле слова. Камеры небольшого размера метра три на три, отличаются от остальных тем, что в них отсутствуют койки. По одной лавке в каждой камере – тоже явно не по количеству набитых селедок, да и селедок забито столько, что использовать лавку по прямому предназначению просто невозможно.
Также в наличии несколько камер на одного человека. Здесь тоже не все так просто как казалось бы на первый взгляд. В этих камерах (приготовьтесь, как я вас учил) сидеть, в прямом смысле слова, то есть пристроить свой зад на горизонтальную плоскость даже на уровне пола, нельзя. В ней можно едва-едва (это не про шахматы, так что не подумайте, что я ошибся на счет е-четыре) поместиться в положении стоя. То есть зад будет упираться, прошу прощения за тавтологию, в заднюю стенку, а лицо – в глазок двери. Ну, здесь немного драматизирую, не без того, но только немного. Эти камеры в общем и называют подходяще – стакан.
Дальше по узкому проходу (отвлекитесь от зада,– общего мало) пара камер, оббитых матами позаимствованных из какого-то спортзала для буйных клиентов. Посреди приемника находится камера (не путать – не медпункт) для медосмотра заезжающих и выезжающих. Медосмотром этот процесс трудно назвать, так, чисто осмотр внешнего вида и опрос про болячки.. Напротив – помещение, точнее коморка для обыска и приема лишних вещей, в которой пассажира раздевают догола, осматривают всё и вся, точнее все (кто не осмыслил, подчеркну еще раз – все) отверстия на предмет попытки проноса (и «там» тоже могут пронести) запрещенных предметов (такое бывает, но на своем веку не помню ни одного подобного случая), описывают все рисунки на теле, синяки, если имеются таковые, шрамы и прочие, как говорится, особые приметы, снимают отпечатки с заполнением карточки установленной формы и личной росписью клиента.
Напомню, канцелярские принадлежности в виде пишущих предметов, бумаги и прочих необходимых для данного делопроизводства частей и механизмов было в большом дефиците и добывались хапспособом.
Зачастую использовались подручные средства – клочки бумаги из старых тетрадей, каких-то амбарных книг, найденных в архиве главного архитектора (казалось бы, он тут причем – видно выбрасывалось на свалку ненужная макулатура и, очевидно, кто-то из знакомых, зная положение дел в учреждении, «навел» для пользы дела), огрызки карандашей, самодельные неоднократно ремонтированные ручки, либо просто стержни от шариковых ручек, которые (ручки) или ломались от перегрузки или куда-то «пропадали» (шли по рукам).
Добавьте к этому «каллиграфический» почерк сотрудников, не во всех словах