Это индивидуальная характерная черта, присущая данному учреждению. Впрочем, в остальных таких же, я думаю, обстановка не сильно непредсказуемая. Замечу – таких же. Не путать с колониями, тюрьмами и прочими подобными заведениями, где «движения», а можно уже назвать и жизнь, более размеренные, устаканившиеся и несравнимо спокойные. В общем, как говорят в таких случаях – земля и небо.
***
«Встать. Руки. Выходи в коридор. Лицом к стене. Тихо. Повернуться. Присели. Встать. Повернулись. Пошли. Бошки опустили».
Даааа. СИЗО это прямо скажем не рай, а как раз вовсе наоборот – пояснять не буду, раз не то, значит другое.
Итак, некая воздушно-капельная газообразная и газосодержащая смесь под смачным названием в обиходе среди всех обитателей заведения (нет, все-таки потяну резину перед озвучиванием, так сказать подчеркну важность и наслажусь моментом, и для пущей важности еще и выделю жирным шрифтом) и таким же смачным звучанием под названием – «ЧАКАН».
Надо бы поставить еще восклицательный знак, нет – лучше три. А лучше – десять.
Так, втяните воздух носом. Очередная пауза для более глубокого всасывания материала. Втянули, продолжим.
Какое изысканно подобранное, эксклюзивное буквосочетание,– ЧАКАН. Прямо дух захватывает, надо же было суметь составить такое слово. Откуда оно появилось сказать не могу, да и вряд ли есть в этом острая необходимость. Не суть важно.
Итак, очередной шедевр учреждения, не устану смаковать – ЧАКАН – основное определение безвоздушного (иначе не назовешь) пространства в режимных корпусах заведения.
Представьте эдакую кашу в сильную жару, очень сильную, нет это еще слабо – в неимоверный зной, вот так более менее,– из человеческого пота из как минимум вдвое переполненных камер, запаха испражнений заключенных, портящихся продуктов, набитых до упора в тумбочках (каждому пассажиру разрешено получать и хранить пятьдесят килограмм продуктов; состояние тумбочек описывать сейчас не буду, впрочем, догадаться не трудно – все в том же стиле), табачного дыма от сигарет не самого высшего сорта, самокруток из газет, самосада, грязного давно нестиранного белья, насквозь пропитанного потом, стоящих в прямом смысле этого слова носков, штанов и таких же маек, влажного далеко не первой свежести и загадочных размеров постельного белья, насквозь пропитанных всем этим добром матрасов (хоть их и пытаются пропаривать; матрасы – отдельная тема, будет в описании камер), чефира (жутко заваренный чай) и крутого винтажа от расположенных по соседству не слабых размеров свинарника и псарни.
Когда