– Плохая или хорошая? – спросил Валя. Это была их давняя привычка, сначала спрашивать, чтобы быть готовым морально.
– Хорошая, даже очень! – провозгласила Лиза. – К нам приезжают артисты. Настоящие, из Москвы.
Для Булкина это было редкостью. На другой день Валя и сам увидел, что с утра
по городу расклеены яркие афиши. Из них можно было узнать, что в ближайшую пятницу в их городок приедет из Москвы гастрольная труппа театра «Советский киноактёр». В программе: выступления с песнями, стихами и рассказами о своём творчестве, а также спектакль «Ночь перед Рождеством» по Гоголю. Такая постановка была не очень уместна в августе, но это никого из булкинцев не смущало.
Невиданное доселе волнение охватило юношу. Валентин почувствовал, что всё это не случайно, что должно произойти нечто особенное, способное повлиять на его судьбу и, может быть, изменить её в корне. Всю неделю он готовился к предстоящему событию. Выгладил свои лучшие серые брюки и шёлковую «ковбойку» с короткими рукавами. Купил новые носки и берёг их до пятницы. Кроме того, сходил в парикмахерскую и подстриг свои каштановые кудри. Но даже с новой стрижкой он выглядел не так солидно, как ему хотелось. Валя считал себя чересчур молодым. Он избегал зеркала, чтобы лишний раз не огорчаться. Ему не нравилось собственное отражение. Валентин уже тогда был выше и толще сверстников, но лицо у него было детское. Пышные кудри, нежно-розовые щёки, имевшие свойство от волнения превращаться в пунцовые, губы «бантиком» и круглые, похожие на чернослив, глаза, в которых можно было легко прочесть все его мысли.
Всю неделю по городу бродили самые невероятные слухи. Назывались имена известных на всю страну актёров. Возбуждённые жители надеялись увидеть Раневскую, Плятта и даже «Чапая» – Бабочкина. Но никто из них почему-то не приехал. Зато приехал Миллер. Не такой пока ещё знаменитый, но зато узнаваемый и любимый детворой. Он часто снимался в сказках. Играл чертей, ведьм и разных чудищ. Иногда страшных, иногда смешных. У него был неповторимый голос, забыть который, услышав хотя бы раз, был невозможно. Его голос, в зависимости от обстоятельств, умел становиться то скрипуче-басовитым, то угрожающе-тонким, то напоминал злобное шипение змеи, то делался приторно-сладким. Миллер был «бесфамильный» актёр. В лицо его знала вся страна, а по фамилии, единицы зрителей. Но Валя, серьёзно интересовавшийся кинематографом, был в числе этих единиц. Когда в пятницу до Валентина дошли слухи, что к ним в городок приехал сам Миллер, он, не задумываясь, срезал в палисаднике все флоксы, георгины и ноготки и связал их в огромный бело-бордово-синий букет. Букет для своего кумира…
Глава