Когда китайские таможенные чиновники прознали об опале могущественного губернатора Сибири, они обратились к царю с просьбой о его пощаде. К ним присоединились и обретающиеся там пленные шведы, которые восхваляли его великодушное к ним отношение.
Да и Петр, памятуя о своей давней приязни к Матвею Петровичу, не спешил с приговором. Граф фон Бассевич написал: «Не желая подвергать его всей строгости законов, царь постоянно отсрочивал его казнь и для отмены ее не требовал от него ничего, кроме откровенного во всем сознания. Под этим условием, еще накануне его смерти, он предлагал возвращение ему его имущества и должностей. Но несчастный князь, против которого говорили показания его собственного сына и который выдержал уже несколько пыток кнутом, ни в чем не сознавшись, поставил себе за честь явиться на виселицу с гордым и нетрепетным челом». И только тогда царь понял: «неслыханное воровство» и упорство Гагарина должны подавить всякое сочувствие к нему даже со стороны его родных и друзей.
И приговор был вынесен. 16 марта 1721 года Гагарин был вздернут на виселицу перед окнами Юстиц-коллегии в присутствии царя, знатных вельмож и всех своих родственников. По завершении казни Петр пригласил (точнее, заставил) всех, в том числе и родственников казненного, посетить его, государев, поминальный обед. Было «полное заседание и питье» той самой царской «своей компании», к которой принадлежал когда-то и Матвей Петрович. Раздавались обычные здравицы. А под окнами дворца на обвитых траурными лентами инструментах играли музыканты, одетые в черное. Палили пушки на Царицыном лугу. Поистине, только Петр мог отмечать поминки по государственному преступнику, а затем приказать, чтобы вельможный труп провисел на площади более семи месяцев – в назидание всем российским лихоимцам и казнокрадам. Только по истечении этого срока в фамильной усыпальнице Гагариных, в сельце Сенницы Озерского района Московской области, тело Матвея Петровича было предано земле.
Как ни странно, память о М. П. Гагарине жива в истории российской культуры. Именно в его честь набережную в Петербурге прозвали Гагаринский Буян (это нынешний район Петровской и Петроградской набережных), и набережная на противоположной стороне Невы долгие годы также носила название Гагаринской. Сохранилась и народная песня о Гагарине, в которой говорится о том, что он кичится своими «хитрыми» палатами. Князь изображен возлежащим на кровати, мечтающим обогатиться в Сибири и построить новый дом:
Не лучше бы, не хуже бы государева дворца,
Только тем разве похуже – золотого орла нет.
Уж за эту похвальбу государь его казнил.
Несмотря