Потом, когда ваш ребенок начинает читать самостоятельно, знакомые конструкции, не принадлежащие к повседневной речи, покажутся ему узнаваемыми. Чтение – навык, без которого невозможно учиться. Если мы разговариваем о том, что читаем, то вскоре переходим к интерпретации. Вот один пример. Когда моему младшему сыну было около трех лет, он больше всего любил книгу «Там, где живут чудовища»[1] и снова и снова заставлял меня или маму читать ее. Представьте эту картину: малыш сидит на коленях, слушает и разглядывает картинки. Мы говорим, что рисунки «иллюстрируют» текст, хотя правильнее сказать, что они рассказывают свою историю. Ребенок, которому читают вслух, сопоставляет услышанное с тем, что он видит, и объединяет два канала информации (разные истории), чтобы получить целостное представление. Мы видим проблески этого глубокого и сложного процесса в словах, которые он говорит, или даже в жестах и звуках, которые он издает.
Если создать детям условия, чтобы самостоятельно разобраться в происходящем, они это сделают. Мы можем гадать и рассуждать о том, что это было или для чего это нужно. Некоторые из лучших книг для таких занятий были составлены Энтони Брауном[2].
Если мы даем детям время и место, чтобы самостоятельно разобраться в происходящем, они это делают.
Вернусь к моему сыну: мы читали ему «Там, где живут чудовища», и постепенно он начал присоединяться к нам. Книга была хитроумно сверстана таким образом, что предложение не заканчивалось на одной странице, так что вы не могли прочитать его до конца, не перевернув страницу. Мы указывали на слово, и малыш устанавливал связь между печатными буквами и звуками, которые слышал. Это первый шаг к тому, чтобы научиться читать.
Поскольку сын хотел постоянно слушать одну и ту же историю и не стремился узнать, что будет дальше, мы гадали – почему же так происходит? Было ли это лишь удовольствием от того, что история становилась все более знакомой? Если хотите, от того, что он мог бы повторить ее наизусть? Или он получал удовольствие, потому что мог контролировать ход повествования? Когда он впервые услышал рассказ и увидел картинки, книга пришла к нему «извне», прочитанная родителями и продемонстрированная на страницах, пока он сидел у нас на коленях. Но по мере того, как он ежедневно слушал ее, мы могли видеть, что он сам рассказывает эту историю – и нам, и самому себе. Может быть, одновременно происходило два повествования: один в нашем исполнении, а другой у него в голове, где хранились воспоминания о словах и сюжете. И давайте не забывать о том, что речь идет о трехлетнем малыше, который говорил на письменном языке взрослых людей, с его особыми структурами.
Могли ли мы сказать, что он получает некое удовлетворение от переживания озорства,