В этот момент дверь распахнулась, и в ресторан стремительно вошел генерал, сопровождаемый тремя автоматчиками. Капитан машинально схватил пистолет.
– Встать! Оружие на стол! – оглушительно скомандовал генерал.
Армейский устав сработал безукоризненно: капитан поднялся и послушно положил на стол пистолет.
– Взять обоих! В комендатуре разберемся.
– Военный комендант Москвы Синилов! – заворковали негромко, но с уважением штатские за столиками.
Автоматчики встали за спины задержанных, подталкивая их к выходу. Публика, слегка отошедшая от шока, зааплодировала бравому генералу, блюстителю порядка в прифронтовом городе Москве.
Проходя мимо Верочки, Северов склонился к ее уху.
– Передайте Григорию Федоровичу, что я пострадал за правое дело, и не расстраивайтесь. Вечер мы обязательно повторим, и без стрельбы. Это я вам обещаю.
Автоматчик подтолкнул Северова в спину, и они исчезли за дверью.
В комнате, отведенной для проштрафившихся военных, стояли две железные кровати с матрасами и без подушек. В углу – раковина с постоянно капающей из крана водой, оставлявшей грязно-ржавый след.
Капитан принял дисциплинарный изолятор за гостиничный номер, а потому, бряцая орденами, снял гимнастерку и аккуратно повесил ее на железную спинку кровати. Затем так же по-деловому подошел к умывальнику, заложил поглубже два пальца в рот, и все съеденное и выпитое им в тот вечер обрело долгожданную свободу. Организм капитана с величайшей благодарностью отнесся к решительным шагам хозяина. Капитан на глазах трезвел.
– Скажи, пожалуйста, как это нас угораздило попасть в каталажку?
– Мы решили попугать гражданских лиц и пострелять немного в ресторане.
– Глупая история с любым приключиться может.
– Может, но не со всяким происходит.
Капитан пристально посмотрел на Северова.
– Не знаю, как ты, но я этих тыловиков…
– Успокойся, капитан, фронта без тыла не бывает. Подумай лучше, как отсюда выбираться будем.
– Элементарно. Тебя, как человека после ранения, отсюда на руках вынесут. Меня как нарушителя городского спокойствия отправят в штрафную. До первой крови. И потом всё сначала.
Дурманящие пары еще не выветрились полностью, а потому и серьезный разговор не складывался. Легко вернулись в прошлое.
– Жили ровно, бедно, порой не очень сытно, но очень счастливо.
– Последнее, пожалуй, важнее всего прочего.
– Думаю, да.
В