И стакана немытые грани
Ядом вермут окрасят. До крови.
***
Иногда дни тянутся бессмысленно и пишутся тоскливые и пошлые строки – потому что без Вас…
Я не чувствую Вас нынче рядом – и все волшебство пропадает.
Нет, я не могу и не хочу быть такой – для Вас.
Мне не жалость Ваша нужна, а – больше. Намного.
Я должна, обязана жить своей жизнью – хотя бы просто для того, чтоб не стать Вашим отражением.
А кому же интересно собственное отражение…
***
В небе первая встала звезда.
Три секунды – полет в никуда,
И гудят над землей провода,
Непривычные к нежным словам —
Это Вам!
Вам – бессонный сегодня рассвет.
Проливает свой призрачный свет
В заоконный Ваш сад. И едва
Розовеют травы острова —
Это Вам!
Вам – стихи и мечты, и слова.
И все песни, конечно, для Вас.
И пускай я опять неправа,
Раз посмела о Вас тосковать…
Это – Вам.
***
Ездила во Францию
В Париже так вспомнились Вы…
Смешно, но Париж оказался до боли похожим на Питер – такие же улицы, скверы, садики, толпа прохожих.
И очень уютным, каким-то своим, близким.
Напишу про Париж – что Вы скажете?
Вот французские деревни и города интересны. Кабачки, завсегдатаи, почему-то часто с ярким платочком на шее, даже если он в футболке. Полная нарядных людей улица – свадьба у здания мэрии, и девочка в розовом платье убегает из толпы, а ей вслед лричат и догоняют – пора идти на церемонию.
Уличный театр – кровать с панцирной сеткой стоит прямо на песке скверика. И по тонкому канату над ней нарядно-яркий человек.
А Вас нет, нет рядом! И я не могу сказать: Смотрите же!» и рассмеяться вместе с Вами, и быть рядом, а значит – быть счастливой.
***
Про Париж
Косым дождем расчерчен Нотр-Дам.
Толпа цветных зонтов стоит у входа,
И, несмотря на скверную погоду,
Устроен кем-то маленький скандал:
Подешевели Эйфелевы башни.
С тоскою вспоминая день вчерашний,
Бормочет негр, сиреневый фингал
Цветет, как будто куст рододендрона.
Зимой и летом он всегда зеленый
И злой, как негр. Кого-то он ругал,
Туристов на подъемнике пугал,
И длиннохвостой очереди оптом
Настойчиво он скидки предлагал.
И слышался многоязычный шепот.
А город независимых людей —
(а может, просто очень одиноких)
Париж шумел, сидел клошар убогий,
Как у Гюго. Покинутых сердец
В Париже оказалось очень много.
Парижское
Фонари заглянули в витрины,
И остались при них до рассвета.
И луны яркий цвет мандаринный
Разукрасил обрывки газеты.
Нам расстаться сейчас невозможно.
Не уйти,