– Всегда хорошо, когда в семье прибавление в богатстве и землях идёт за счёт удачной женитьбы, – возразил Горун. – Кому об этом думать, как не старшему?
– Наш род не из тех, что зарабатывают славу и добро супружеством с семьями выше и богаче их, – жёстко сказал Доброслав. – Мы поднялись с помощью меча и собственных сил, и не собираемся красть чужой славы, напротив, сами возвеличим тех, кто свяжет с нами свою кровь.
– Воинственные слова воина, – улич не скрывал лёгкой улыбки. – Что ж, каждому своё.
– Ну, а ты что молчишь? – старший обернулся к брату.
– Тут главное в выборе, – шутливо ответил Остромир. – Можно сказать, что я пока в сомнениях. Некоторые любили меня, особенно уличанки, но не знаю, кто из них больше мне люб.
– Вот оно как. Ну, хорошо, – кивнул Горун. – А зачем вам так Преслава-то понадобилась? Зачем плывёте туда?
– Нам не Преслава нужна, в Арсу мы путь держим, – ответил младший.
– Город богами любимый, как говорят. Далеко это, должно быть, я, вот, никогда не был. Место какое вам священное нужно? Хотите богам поклониться?
– Судьба меня в Арсу ведёт, – не стал кривить душой Остромир. – Что там будет, мне не ведомо.
– Ну, не моего ума это дело, коли так…
Когда ладья приблизилась к берегу, миновав всё вытянутое озеро, солнце уже зашло, вокруг был смешанный лес, и мрачные ели стояли среди более низких берёз и осин. Сыч сказал, что основной работой они займутся на следующий день. Оставшееся светлое время они использовали, чтобы осмотреть волок. Дорога была устлана стволами поваленных деревьев, по которым нужно было тащить судно, стволы эти, прокручиваясь, работали как колёса, однако путь был длинен, и некоторые деревья уже частично сгнили. Здесь никто не жил, экипажи проходивший кораблей время от времени лишь подновляли волок, заменяя брёвна. Такой мрачный лес редко когда им приходилось видеть – бурелом и тьма залегли меж стволов, и внутрь заходить не хотелось.
Уже с раннего утра путники взялись за дело. Сначала переносили груз и снаряжение, уже от этого взмокнув так, что многие предпочли сбросить одежду, потом потянули ладью. Братья благодарили в душе корабелов, которые сделали судно достаточно лёгким, однако эти две версты стоили им дорого. Деревья недружелюбно взирали на их усилия, сама дорога была отвоёвана у леса, кое-где ещё остались пни, обозначавшие границы просеки, но лес, похоже, не оставлял надежд вернуть землю. Наконец, ближе к вечеру, они погрузили ладью носом в реку.
Не смотря на усталость, Сыч велел разбить лагерь и сложить побольше костров. Устроились на берегу реки, окраина леса находилась от лагеря шагах в тридцати. Половина путников осталась у ладьи, другие же пошли за дровами, и скоро вокруг застучали топоры.
Пока ещё вечер не вошёл в свои права, Остромир отправился поглубже в лес, надеясь подстрелить из лука какую-нибудь