– Саймон, они же козы, – сказала она. – Они могут есть что угодно.
Я подхожу ближе и вижу, что у Эб покраснели глаза. Она трет их рукавом свитера – старого уотфордского свитера, превратившегося со временем из красного в розовый, с коричневыми пятнами на горловине и манжетах.
Встреть я кого-нибудь другого, то забеспокоился бы. Но Эб такая плакса. Она словно ослик Иа, который все время проводит с козами и не позволяет Винни Пуху и Пятачку подбадривать себя.
Ее плаксивый нрав действует Пенелопе на нервы, но мне все равно. Эб не дает мне советов не вешать нос или видеть во всем только хорошее. И это здорово.
Я плюхаюсь в траву рядом с ней и провожу ладонью по спине козочки.
– Что ты делаешь у нас наверху? – спрашивает Эб. – Разве ты не должен быть на тренировке?
– Я не состою в команде.
Она чешет у козочки за ухом:
– А раньше тебя это останавливало?
– Я…
Эб шмыгает носом.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– Ах… Конечно. – Она трясет головой, и волосы падают ей на лицо. У Эб сальные светлые волосы, подстриженные в ровное каре до подбородка с не менее ровной челкой. – Просто такое сейчас время года.
– Осень?
– Возвращение в школу. Напоминает о моих школьных днях. Назад не вернешься, Саймон, это невозможно… – Она снова шмыгает носом, потом проводит рукой по шерсти козочки.
Не хочу напоминать Эб, что она и не покидала Уотфорда. К чему подтрунивать над ней. Я сам мечтаю провести здесь всю свою жизнь.
– Не все вернулись, – говорю я.
Ее лицо мрачнеет.
– Мы кого-то потеряли?
Брат Эб погиб, когда они оба были молоды. Это одна из причин ее меланхолии: она так и не смогла пережить потерю. Не хочу расстраивать ее еще больше.
– Нет, – говорю я. – В смысле… Баз. Бэзил не вернулся.
– А-а… – вздыхает она. – Юный Питч. Конечно же он вернется. Его мать так сильно ценила образование.
– Вот и я о том же!
– Что ж, ты знаешь его лучше всех, – добавляет Эб.
– И это я тоже говорил!
Эб кивает и гладит козочку:
– Только подумать, что раньше вы были готовы глотки друг другу перегрызть.
– Мы и сейчас готовы.
Она с сомнением смотрит на меня. У нее узкие ярко-голубые глаза, которые кажутся еще ярче на фоне чумазого лица.
– Эб, – отчетливо произношу я, – он пытался убить меня.
– Безрезультатно. – Она пожимает плечами. – Давнее это дело.
– Он три раза пытался меня убить! Из-за того, что я знаю! Не важно, получилось у него или нет.
– Все-таки важно, – говорит она. – К тому же сколько лет ему было в первый раз? Одиннадцать? Двенадцать? Это не считается.
– Для меня еще как считается.
– Ну