– Ну, чего в жизни не бывает! – неопределенно высказался фельдшер, косясь то на зоотехника, то на револьвер.
– Чего не бывает! – передразнил фельдшера участковый. – А я тебе скажу, че бывает! Опер скажет, что у нас тут скрывается диверсионная вражеская группа, которую мы все покрываем!
– Ну что ты несешь, Петр Корнеич, – удивился фельдшер, – какая диверсионная группа у нас? Кто? Зачем? Против чего диверсия?
Стяжевский задумался и грустно сказал:
– А городничий дело говорит. Погорим мы все.
– Ну ты и контра, – прошипел участковый.
– А при чем вы все здесь? Это мое семейное дело! – неожиданно вспылил меланхоличный зоотехник.
– Я объясню тебе, – горячо заговорил Корнеич. – Ты, понятное дело, покрываешь всех и в заговоре со своей женой. Этот, – он указал на учителя, – вообще эсер. А я, представитель власти здесь, не заметил, как у меня под носом враг свил целое гнездо, целую диверсионную группу!
– А я здесь при чем? – перепуганно спросил фельдшер.
– А ты часть этой группы вражеских диверсантов, пособников империалистов, работаешь заодно с врачами-вредителями, которых сейчас судят в Москве, – зловеще прошипел милиционер.
– Одумайся! Что ты такое говоришь, Корнеич? – взмолился фельдшер.
– А то и говорю! Что никто отсюда не уйдет, пока мы не найдем хоть какое-то более-менее правдоподобное объяснение того, что у нас тут произошло, – примирительно сказал Корнеич и убрал револьвер со стола, сунул его в кобуру и повесил портупею на гвоздь в стене.
Потом опять разлил всем по полстаканчика самогона:
– Дай Бог, не последняя!
Все выпили, закусили, взгляды уперлись в Корнеича.
– Ну, начнем по порядку… Что ты, Сережа, думаешь обо всем? Какое у тебя объяснение происходящему? Твоя жена, твой ребенок? – обратился участковый к зоотехнику.
– Что я думаю, что я думаю, – начал Михайловский, – ума не приложу, что да откуда.
– Мы здесь все взрослые мужики, мы знаем, как дети делаются. У чернявого мужика – чернявые дети, у белого мужика – белые. А у тебя это дело не вписывается в схему. Какое у тебя объяснение? – продолжил участковый.
– Ну не знаю, честно! Мы поженились, она целка была. Никуда ни перед свадьбой не уезжала из деревни, ни после. Да она вообще никуда из деревни за всю жизнь не выезжала. Да вы и сами знаете, Петр Корнеич, все ж на глазах!
– Знаю, – печально согласился участковый. – Значит, получается, что у нас здесь в тайге завелся негр-шатун, который слоняется по округе и насилует наших баб. Что скажешь, фельдшер? – обратился участковый к фельдшеру. – Как тебе версия насчет негра-шатуна в наших таежных краях? Убедительно выглядит?
– Ерунда какая-то, – пробурчал фельдшер.
– Ну приди со своей версией, – предложил ехидно участковый, – ты из всех нас один имеешь знания по медицине, сообрази что-нибудь.
– Пока