– Почему? – глупо спрашиваю я, хотя все понимаю – и про манипулятор, и про серого волка.
Манипуляции – это когда «вот ты примешь веру, и тогда все у нас будет хорошо», а серый волк – что угодно… крестик на шее или та же музыка, без которой, оказывается, тоже уже можно жить… хотя мне ее все еще не хватает.
Ночной ураган снес провода по всему фронту на сотни километров, и мы уже третьи сутки сидим без света всем поселком. Занятий в школе нет, и Лиску я скрепя сердце отпустила к ее единственной здешней подружке в город. Сама довезла до двора, где мы обитали в самом начале наших мытарств, бросила беглый взгляд на окна дворницкой и даже на те, которые рядом… не знаю зачем.
Мне было неприятно вспоминать и неудачную попытку свести счеты с жизнью, и то, как нас выкинула дворничиха, но более всего – больничную салатовую пеленку, которую я обнаружила утром под своей задницей на чужом диване, и разговор с хозяином дивана… хотя именно ему я была обязана жизнью и жильем и даже где-то благодарна за то, что он не спешил вмешиваться в эту самую спасенную им жизнь и давать советы… Кажется, он вообще забыл о нашем существовании сразу после того, как, тяжело поднявшись по скользким от дождя ступеням веранды, отпер старую набухшую дверь и вручил мне ключи…
– Пошли, малявка! – снисходительно бросил старший брат Лискиной подружки в ответ на мой не совсем связный лепет в стиле «сами мы не местные», и я поняла, что здесь ей точно будет лучше, чем в старом доме с его тенями и шорохами, где в три часа уже темно, а мама явится с работы только к восьми.
В противовес совершенно выбивающим меня из колеи тьмы и снов теперь у меня имеется Люська – Люсинда, как я иногда ее называю. Не знаю, чем я ее привлекла, но несомненно одно: Люська излучает какой-то собственный свет, который волшебным образом борется с моими кошмарами… да и работа в ее присутствии уже тоже не кажется филиалом ада. С гречки нас срочно бросили на свечи: электричество отсутствует местами даже в городе, а окрестные села обесточены на все сто процентов. Как и когда с этим справятся – непонятно. В результате всю смену мы заворачиваем свечки – по три, пять и десять штук – минус рекламный заяц, потому как свечи и без рекламы улетают быстрее горячих пирожков.
Мы сидим, освещенные бракованными свечными половинками и четвертушками, которые из подсобки можно забирать беспрепятственно, что весьма огорчает Люську, лишенную тем самым рискового кайфа вечернего воровства. Правду сказать, она совершает свои налеты далеко не каждый день, всякий раз подводя железную идеологическую основу: «Налоги не платят – раз! В пенсионный не отчисляют – два! И премию, суки, так и не дали!» Возразить против этого, как правило, нечего.
Мы сидим у меня, потому как у подруги отопление хотя и газовое, но новый навороченный котел без электричества, питающего его электронные