Я так себе это представляю: первым ушли ОНИ, потом звезды начали расходиться по одной, грустно мерцая, словно пожимая плечами, потом пошло время и Я еще долго лежал и ОНА, та, чьи руки пытались меня спасти, оставалась рядом. Она была похожа на одну из незавершенных работ того художника, на тех пьяных девушек: смазанная помада, растекшаяся тушь, неужели из-за слез? Или из-за мокрого снега, что, не переставая, валился на нас с неба? Нечеткие черты, смытые, чужой взгляд, я почти не узнавал ее, неужели я все испортил, неужели я потерял ее, такую, как знал раньше, вряд ли можно восстановить все, вряд ли хоть кто-то сможет исправить все, нарисовать заново, вернуть ее красоту и любовь. Она меня бросит. Я боюсь, я боюсь, что ничего у этого художника не получится, Он не сможет, а может, и не станет стараться, сочтет напрасной тратой времени, смирится с потерей. И то, что он нарисует к утру вместо красочных линий, вместо прекрасной жизни, о которой я мечтал, вместо того, что было смыто, стерто этой ночью – словно какой-то злоумышленник выплеснул на картину серную кислоту – будет бездарно, в лучшем случае – неудачная копия.
Утро, наш дом, все воспоминания в грязи, словно по ним ходили всю ночь какие-то пьяные люди: чьи-то руки, чьи-то незнакомые мне губы, расстегнутая грязная кофточка, женские некрасивые, глупые, пошлые фразы, разлитое пиво, кровь и боль, лица, люди, что держали меня, я замахивался, но мимо, они попадали точно, кровь и боль. Но это не я набросился на них и не они на меня, это что-то третье, бешеное и злое вцепилось в мою глотку. И, оказывается, я был еще где-то? В памяти запачканный брызгами на лобовом стекле блеск обледеневшей ночной дороги, грязный снег. Бесконечный стыд.
Я включил в ванной воду, ее прозрачная струя медленно потекла по белому дну, та самая река, так близко теперь, совсем рядом, я шагнул в ее тепло, в ее чистоту, лицо щипало, и порез на руке тоже отзывался неприятной болью, тишина.
Я закрыл глаза, предо мною предстала эта просыпающаяся огромная разоренная долина моей души, безответный шепот ветра, встреченный страхом, зловещей тишиной и тревогой; пустота, насколько хватает взгляда – ничего нет. Откуда они приходят? Эти монстры?
Не подходи к темному лесу, никогда не подходи к лесу, бойся его, держись подальше, здесь в этих краях все знают это, все эти поселенцы, берегущие свою жизнь. Просто бойся и обходи стороной.
Но это же все я, и это был мой лес. И я когда-то играл в нем. Откуда же они здесь? Зачем? Почему я не могу им сопротивляться? Откуда это во мне? Что это такое? Почему я не могу жить без страха?
ОНА стояла рядом, умывалась, холодной водой смывая оставшуюся косметику, смывая тушь, слезы, бессонную ночь. И черты становились все четче, все прекраснее. Все совершеннее работа, все мягче