– Оля! В чем ты меня упрекаешь? Вы всем обеспечены, ты можешь заниматься домой, ребенком, собой, наконец. Живи, наслаждайся. Чего тебе не хватает?
– Мне не хватает семьи, нормальной человеческой семьи. У меня нет уверенности, что ты вернешься. Нам с Юркой не хватает тебя. И я не думаю, что все дело только в твоей работе. Дело в тебе. Ты всякий раз бежишь от нас, а возвращаясь, снова ищешь повод исчезнуть. А мы где-то далеко, за лесом, за горизонтом. Мы всегда за кордоном. Юрка почти вырос без тебя.
– Оль, не начинай. Юрке всего шесть. И пока он больше рад своему детсадовскому содержанию и моим заграничным подаркам, чем ежедневным совместным сонным завтракам и ужинам вперемешку с мультиками.
– Но ведь не Юрка виноват в том, что утром ты, молча, проглатываешь завтрак и уносишься на свою неотложную работу, а вечером сидишь у компьютера и пишешь, пишешь, пишешь что-то…
– Это работа!
– Никакая работа не может заменить нормальному человеку потребность иметь жену и ребенка.
– Оля, ну стань ты хоть немного разумнее. Тысячи женщин на твоем месте были бы рады, что муж обеспечивает, не требуя взамен чего-то особенного. Найди себя, смени работу, если хочешь. Только не висни кандалами, не требуй безраздельной абсолютной любви, этой бесконечной зависимости друг от друга. Так никто не живет, так нельзя существовать. Ты киснешь, мучаешь себя и меня, дергаешь сына. Ты не ищешь себя, не пытаешься реализовать и оттого претендуешь, безраздельно претендуешь на мою жизнь!
– Я ни на что не претендую… Или ты остаешься, или мы разводимся.
– Это твое окончательное решение?
– Да. – Ольга резко отключилась, и только трубка эхом гудков – «да, да, да» – еще билась в ладони. Все.
Владимир Алексеевич медленно вернул трубку на рычаг, придержал рукой, да будто забыл о ней. Сидел, думал, вспоминал. Как угораздило жениться на Ольге, которую и не любил совсем? Зачем? Они прожили вместе восемь лет…
В первый год Володька как-то почти не замечал ее рядом. Была и была. Потом беременность, может быть и не случайная, но нежеланная, нерадостная. Юрка появился на свет, когда Володе предложили первую серьезную стажировку в Нидерландах. Поехал, не сомневаясь. Дома жена, теща, тесть, целая толпа родственников по линии жены. Все радуются, суетятся. Олечка наша – умница, красавица. Какая там красавица? Глазки, ушки, носик – все мелкое, ровненькое, как у куклы, волосы причесаны аккуратно – волосок к волоску, словно Олечка сошла с витрины Детского мира. Только ненатурально все, конфетно, приторно. Красавица – это Наташка, о которой душа болела до сих пор. Наташка, которая упорхнула, улетела, умчалась из его жизни, из города и вообще из страны. Метался, встречался, не любил и даже не говорил о любви, не искал – его находили. Так два года без Натальи и ходил по рукам, пытаясь