Фридрих протер до блеска гармонику и уложил в коробочку, прошептав пожелание:
– Gute Reise! Счастливого пути!
Подошел начальник цеха Эрнст – он был к тому же одним из владельцев фабрики. Руки он держал в карманах длинного белого халата, который всегда надевал в цеху поверх костюма.
– Вот это меня постоянно восхищает в семье Шмидт! Вы к каждой губной гармошке относитесь как к другу.
– Доброе утро, господин Эрнст, – сказал Фридрих.
– Фридрих, мы все надеемся, что тебе будет удобно работать. – Он кивнул на дядю Гюнтера. – Твой дядя – один из наших лучших мастеров. Мы решили, пусть возьмет тебя под крыло, раз Мартин ушел на пенсию.
– Спасибо, – ответил Фридрих и взял следующую гармонику.
– Надолго ли еще… – Эрнст взглядом указал на инструмент.
– Надолго?
– Звездочка – похожа на звезду Давида. С тех пор как Гитлер стал канцлером, антиеврейские настроения все усиливаются. Уже поговаривают, что звезду с гармоник нужно убрать. Будет жаль.
Фридрих повернул губную гармошку, чтобы рассмотреть эмблему компании – две руки, обнимающие круг, а в круге – шестиконечная звезда.
Он слышал разные теории об этой звезде: что шесть лучиков символизируют первого владельца фабрики, Матиаса Хонера, и его пятерых сыновей; что звезда – копия той, что вырезана на церковных вратах; что это старинный знак одной из купленных за долгие годы Хонером компаний – производителей губных гармоник вроде Месснера и Вайсса. Может, кто-нибудь из них был евреем? И это в самом деле звезда Давида?
Эрнст вздохнул:
– Но для фирмы, наверное, будет лучше, если мы ее уберем. Обижать клиентов рискованно. У всех нынче есть определенное мнение о евреях. Дела и так идут ни шатко ни валко…
Дядя Гюнтер нахмурился:
– Видно, звезда станет очередной жертвой политики, как и многое другое.
Эрнст покраснел.
Дядя Гюнтер тронул его за локоть:
– Поймите меня правильно! Многие вам благодарны от души. Работа всем нужна.
– Спасибо. – Эрнст вежливо улыбнулся. – Что ж, продолжайте работать, Гюнтер, Фридрих…
Когда он ушел, Фридрих спросил:
– Кто-то мог потерять работу?
Дядя Гюнтер наклонился к его уху и зашептал:
– К Эрнсту приходил гитлеровский сотрудник. Его заставили официально вступить в национал-социалистическую партию, иначе фабрику закрыли бы. Сам-то он не нацист, я его много лет знаю.
– А если бы он не согласился, что бы ему было? – спросил Фридрих.
– За открытое выступление против политики Гитлера? Отправили