За своей спиной я чувствовала дыхание Аллана. Я знала, что он ждёт от меня каких-то слов, но от потрясения мне ничего не удавалось вымолвить. Такую роскошь мне доводилось видеть, разве что, в журналах, которыми когда-то были набиты газетные киоски.
– Это… это… – бормотала я, запинаясь. Лайт рассмеялся, но вышло у него как-то неестественно. Я хотела обернуться, но он не дал мне себя увидеть, мягко коснувшись моих плеч своими ладонями.
– Рад, что тебе нравится.
Он легко подтолкнул меня вперёд, чтобы я не стояла на пороге, но сам не вошёл. Я вопросительно взглянула на него.
– Не хочу мешать, – объяснил он. – День был долгий – поспи. С остальным мы разберёмся завтра.
Я благодарно улыбнулась и, обхватив себя руками, ещё раз огляделась. Комната не казалась безликой, здесь ощущалось чьё-то незримое присутствие, будто в ней была душа.
– В шкафу полно одежды, думаю, что-нибудь подойдёт, – кинул он, а затем быстрым и, как мне показалось, болезненным взглядом окинув помещение, собрался уходить.
– Спасибо, – сказала я ему вслед, получив в ответ: «Спокойной ночи, Роза».
Дверь с тихим шорохом закрылась за ним, и я осталась в одиночестве. Было странно ощущать себя одной спустя столько времени, когда Аллан постоянно находился рядом. Внезапно я в полной мере осознала, как сильно устала за эти пару дней. Множество событий разом навалилось на меня, и плечи осунулись. Сил не осталось даже для того, чтобы заглянуть в шкаф и найти что-нибудь подходящее для сна. Вместо этого я скинула чёрную форму, повесив её на пустующую в углу вешалку, а затем в одном белье забралась под лёгкое пуховое одеяло. Все мышцы разом расслабились. Свет сам по себе потух, оставив меня наедине с темнотой. Я лежала в кровати и смотрела, как за окном мерцают тысячи огоньков. Некоторые из них со временем гасли – элементари засыпали в собственных кроватях. Они видели сны, были живы и дышали. Удивительно.
Это была последняя мысль, успевшая проскользнуть, прежде чем моим сознанием завладел Морфей.
***
Передо мной было широкое поле, на котором золотились стройные колосья пшеницы и распускала свои белоснежные лепестки ромашка. По глубокому синему небу плыли огромные кучевые облака, от взгляда на которые голова шла кругом. Вдалеке была еле-еле различима человеческая фигура. Я поспешила к ней, утопая в высокой, по колено, траве. Воздух вместе с теплом попадал в лёгкие сквозь распахнутые губы и оставлял после себя лёгкий цветочный привкус. Я подумала, что так, наверное, и должен пахнуть солнечный свет.
Я была всё ближе, и очертания фигуры постепенно превратились в девушку. Она смеялась, кружась и раскинув в стороны изящные руки. Лёгкое белое платье расходилось от её ног мягкими волнами полупрозрачного шёлка. На левом плече у неё