– Не сваливай все на него. Ты сама должна принять решение.
– Он все равно теперь меня ненавидит. Говорит, что я бросила родителей.
– Твои родители хотят этого. А твой парень потом поймет, что так для тебя лучше.
Женщина шагнула от двери в нашу сторону.
– Давайте уже заканчивайте.
– Они же только мужчин забирают, – упрямилась Ханна. – Может, мне дома остаться…
– Тебя могут угнать, так что лучше жить в новой семье. Если все получится, ты сможешь передавать родным продукты…
– Ничего не получится.
– Многие так делают, и все нормально. А сейчас – выше нос. Эсэсовцы сразу замечают тех, кто сник.
Ханна провела рукой по лицу и расправила плечи. Хорошее начало! Она была симпатичной девушкой с веснушчатым носом.
– Возьми мои туфли. Шевелись.
– Две минуты, – считала женщина.
– О нет, я не могу.
– Ты должна. Эти ботинки тебя сразу выдадут. Давай поменяемся.
А вдруг меня остановят? У меня настоящие документы, и папа, если что, выручит.
Ханна стянула черные чулки и поменяла на мои белые гольфы. Я надела ее ботинки, размером чуть меньше моих.
– А теперь повернись. – Я быстро-быстро заплела ее темные волосы в толстую косу. – Незамужние девушки-католички заплетают только одну косу. Знаешь «Отче наш»?
Ханна кивнула.
– Хорошо. И выучи польский национальный гимн. Они теперь часто спрашивают. Если кто предложит водку, не цеди, пей одним глотком или отказывайся.
– Пора, – вмешалась женщина.
Я оценила свою работу и осталась довольна.
На столе лежала Библия в белом переплете.
Я протянула ее Ханне:
– Красивая Библия. Только поразгибай переплет туда-сюда, как будто ты часто ее читала. А в церкви опускайся на правое колено. Вот так. И крестись… – я показала, – вот так. Нет, правой рукой. Правильно. Просто повторяй все за другими. И не жуй облатку. Она должна растаять во рту.
Ханна схватила меня за руку:
– А мне обязательно есть свинину?
– Ты скажи, что как-то сильно отравилась и теперь даже смотреть на нее не можешь…
– Спасибо, – сказала Ханна. – Жаль, мне нечего тебе дать.
– Ивона, пожалуйста, – взмолилась женщина.
– Это не важно. Главное – ничего не бойся. Твой польский не хуже, чем у поляков. И вот еще – последний штрих. – Я сняла цепочку с серебряным крестиком и надела ее Ханне на шею.
Она посмотрела вниз на крестик.
– Понимаю, тебе трудно с ним ходить, но все католички носят крестики.
Петрик бы понял.
Я подошла к двери и оглянулась на прощание. Ханна стояла с Библией в руке – типичная девушка-католичка собралась пойти на воскресную мессу.
– Пять минут прошло, – заметила женщина и предложила: – Может, тебе лучше остаться до темноты?
– Со мной все будет в порядке.
Меня ждал Петрик.
Я поднялась по лестнице, прошла через аптеку и оказалась на улице.
Как же было хорошо снова