Это, впрочем, был единственный шут, о котором упоминается в царствование Людовика XI; несчастный дорого поплатился за свой неосторожный язык. Король не любил, чтобы в его присутствии разоблачали тайны его политики.
Карл VIII также не обращал особенного внимания на шутов, но крайней мере, при его дворе не было ни одного замечательного шута; но верно только то, что шуты, действительно, существовали при дворе в царствование этого короля и он был к ним добр, как был милостив ко всем его окружавшим. А. Монтейль утверждает, что добрый король Карл VIII милостиво обращался, как со своими шутами, так и с шутами других особ. По отчетам за 1491 год видно, что были израсходованы суммы на содержание шутов короля и герцога Орлеанского, впоследствии Людовика XII.
Но только в царствование Людовика XII и Франциска I начинается ряд замечательных придворных шутов, которые пользовались даже известной популярностью наряду с Калльэтом и Трибулэ.
Глава IV. Шуты на королевской службе (продолжение)
Калльэт и Трибулэ
Калльэт был шутом Людовика XII. Этот отец народа, государь до такой степени добрый и снисходительный, но вместе с тем и настолько слабый, что расстроил свое здоровье в пиршествах, балах и маскарадах, единственно только потому, чтобы доставить удовольствие своей третьей супруге, Mapии Английской, бывшей на тридцать семь лет моложе его; по своему природному характеру он вовсе не мог быть покровителем шутов. Но он хотел непременно следовать традиции, в силу которой при французском дворе должен был быть хотя бы один шут. При его дворе был Калльэт, хотя его имени и не встречается в отчетах казны, из чего можно заключить, что Калльэт не числился па королевской службе, и ему платили жалованье из каких-либо особых сумм.
Рис. 18. Калльэт, шут Людовика XII
Калльэт было, вероятно, прозвище, данное ему за его простоту и болтливость, что делало его похожим на перепела. В сатире Мениппа[37] употребляется это сравнение: «Не без причины другие нации называют нас «перепелами», потому что мы крайне доверчивы; проповедники и сорбоннисты отдают нас в сети тиранов.»
В сущности такое прозвище было совершенно справедливо, если судить это по одному приключению, о котором нам рассказывает Бонавентур де Перье[38] в своих «Повестях и рассказах», изданных в Амстердаме в 1711 году и героем которых является упомянутый шут. Калльэт еще изображен в «Корабле дураков», немецкой поэме Себастьяна Брандта, которая была переведена на французский язык также стихами и издана в Париже в 1498 году; знаменитый шут являлся здесь нам представителем новых обычаев, тогда как его предок, по шутоводству, олицетворяет собою старинные обычаи; в этой