– А, это место как называется? – Соня предприняла еще одну попытку что-либо разъяснить.
– Ты здорова? – Эрвин приложил руку ко лбу Сони.
Она негодующе мотнула головой:
– Я не шучу.
– Это Верховия, юная странница. Страна Верховия.
– Верховия, – медленно повторила Соня, – первый раз слышу. Не знаю такой.
– А город Энобус, – Эрвин пристально глядел на Соню, наблюдая за ее реакцией.
Соня уже начала привыкать к его бесцеремонным взглядам. «Не на ту напал», – подумала она.
– Интересно, конечно, только как мне попасть домой в Поваринск? – спросила она.
– Поваринск? Ну и названьице, – хохотнул Эрвин.
– Как мне вернуться? – Соне с трудом сдерживала рычащие нотки в голосе.
– Как пришла, так и вернешься, – отрезал Эрвин.
– Из твоей квартиры?
– Может, из моей, а может, и нет, – Эрвин безразлично пожал плечами. – У тебя ключи, тебе виднее.
Вот так сказанул. Зачем он издевается над ней? Соне хотелось одновременно плакать, ругаться и топать ногами. Накричать на этого надменного Эрвина, заставить его извиниться. В то же время страшно поссориться с ним. Он единственное связующее звено с ее миром. Соня отвернулась. Хотя это было излишне: быстро наступившие сумерки скрывали лица собеседников, и ее отчаяние осталось незамеченным.
– Пора спать, – буркнул Эрвин, – завтра надо пораньше улететь отсюда, вдруг нас будут искать.
– Послушай, мне надо домой. Мне надо обязательно вернуться. У меня мама, бабушка, друзья, одноклассники, – с трудом сдерживая слезы, сказала девочка, – они будут волноваться.
Эрвин внимательно посмотрел на нее, как будто хотел о чём-то спросить, но потом передумал.
– Я тебя не держу. Возвращайся хоть сию секунду.
Слышать такое невыносимо обидно. Соня заморгала часто-часто, из глаз брызнули слезы. Она расплакалась жалобно, как маленькая девочка.
– Хватит реветь. Я тут ни при чём. Я сам ничего не понимаю, – голос Эрвина смягчился. – Мы вернемся в мою берлогу, как только сможем.
– А когда? Когда мы сможем? – Соня продолжала всхлипывать.
– Надо подождать. Немного. Ложись поближе к Горынычу, рядом с ним теплее. Ночью станет холодно.
Соня, продолжая тихонько всхлипывать, придвинулась к теплому шершавому боку. Как она может сейчас уснуть? В темном лесу, рядом с драконом, в компании со странным парнем. Это невозможно! От шкуры Горыныча исходил терпкий животный запах, дракон мерно сопел. Соне вспомнился Барсик, по ночам уютно мостившийся у нее в ногах, и его нежная песенка-мурчалка. Девочка осторожно провела рукой по блестящей чешуйчатой шкуре. Она жесткая, шероховатая, бугристая, не то что у Барсика – мягкая и шелковистая.
Горыныч всхрапнул,