– Влюблен. Поразительно, правда?
– Хочешь жениться на ней?
– Да.
Диди долгое время молчала. Потом вздрогнула и подобрала ноги под себя.
– Холодно, – сказала она. – Почему бы не разжечь небольшой огонь в старом камине? Нет смысла в камине без огня в нем.
– Принесу тебе одеяло. – Он встал. – Разводить огонь очень хлопотно.
– Ничего не хлопотно. Сначала разведи огонь, а потом можешь принести мне одеяло и еще коньяка.
Мюррей послушно принялся за дело, развел яркий огонь, а потом пошел за одеялом и очередным бокалом коньяку. Когда вернулся, Диди сидела на полу перед камином, лениво тыча палочкой в золу растопки. Он протянул коньяк и набросил ей на плечи одеяло.
– Теплее теперь?
– Немного. Нет, на кушетку не садись. Придвинь кресло, чтобы я могла прислониться к тебе.
Мюррей придвинул кресло, и Диди положила голову ему на колено.
– Разве не странно? – сказала она. – Зачем только строят камины в таких отелях?
– Не камины, – сказал Мюррей, – только один камин. Он единственный во всем здании. Во время Великой депрессии, когда делали все, чтобы удержать жильцов, Фрэнк заставил хозяев сделать его в своей квартире. Говорил, это была легкая работа, но я не уверен.
– Видимо, он был очень холоден.
– Наоборот. Он говорил, что ни разу не встречал хорошенькой девушки, которая могла бы удержаться от соблазна лечь на пол перед открытым огнем. А когда ложилась…
– Надо же, старый козел! – возмущенно сказала Диди.
– Умный старый козел. Смотри, где ты лежишь. И вообще это природная символичность. Хорошенькие девушки любят играть с огнем.
Диди легонько похлопала его по колену.
– Не все, дорогуша. Не та, в которую ты втрескался. Она учительница до мозга костей.
– Перестань, – сказал Мюррей.
– Нет. Ладно, перестану. Но я могу говорить о тебе, так ведь?
– Могу я тебя как-то остановить?
– Нет, никак не можешь. Мюррей, знаешь ты, что в тебе живут два разных человека, настолько разных, насколько это возможно? Знаешь, как это может быть плохо для тебя?
– Почему? Двое могут жить на те же деньги, что и один, так ведь?
– Перестань. В тебе два человека. Один из них весь день у себя в кабинете, или в суде, или где-то в трудах и может быть самым холодным, жестким, язвительным из двуногих тварей. А другой… Скажи мне вот что, Мюррей: когда ты начал водить меня по разным местам – сразу же после того, как Дональдсон дал мне развод, – почему ты это делал?
Мюррей взял пустой бокал, который она сунула ему, и поставил на пол.
– Ты должна бы знать почему. Я подумал, что ты славная.
– Нет, так ты не думал. Я была дурой. Просто испуганной, одинокой, плаксивой дурой. И ты знал это, разве нет? Вот почему появился из ниоткуда с громадным букетом и большим флаконом духов, разве не так?
– Разве так?
– Да, так. – Диди ударила его по ступне кулаком. – И это твоя другая сторона. Это другой Мюррей Керк – добрый, внимательный,