Он так идёт.
За ним идут ещё идут
По полюполю там и тут
И темнота. И в ней орут
Четыре лошади. Плетут
Арабоконноскую вязь.
И под ногами сор и грязь.
А он ногами брезг и брызг.
Он так один,
Он ныне изг,
Совсем один, и темнота
И тут и там, и ту и та
цикл_мартвеющая земля
Земля за окном мартвеет,
Выпускает ростки шевелит
отростками
ржавых заборов
хвостами собак
прикованных
к огородам и будкам
Конечностями людей
прикованных к постелям
мартвеют ели
возле дома советов
Мартвеют клёны дубы и ясени
Дети в колясках
дети в садах и яслях
дети
Пенсионеры в домах престарелых
Кожа преет
на пальцах ног и на паспорте под обложкой
Чешутся руки мои и мои ложноножки
Хочется пробежаться
по александровскому саду
По васильевскому острову пробежаться
Плюхнуться в воду
Поплыть шевеля плавником
далеко-далеко
там где рыба-кит плывёт
хочет и александровский сад проглотить
и васильевский остров
и мартвеющий свет
небес
И тогда ничего не останется, как пить дать
Только выросший на горе лес
А с горы ничего не видать
Помартвела рябина,
Помартвела вода
Месяц всадник унылый
Уронил повода
И идёт моя подвода
Год за годом по года
В прошлом году отец посадит сирень
А в этом году на ней опали цветы
Я лопала их (пятилепестковые) вместе с детьми
Вместе с прозрачными каплями дождевой воды
в прошлом году,
А в будущем – поезда
Увезли за море
И я не вернусь теперь
Ни за что, ни за что
Не вернусь туда
Где стоит отец и на землю бросает тень
Где стоит дом
А в нём на столе стоит чай
Остывший
Из проточной ржавой воды
И бабка в переднике,
Выходя на дорогу меня встречать,
После тряпкой в прихожей
Затирает мои следы
Чтобы я не знала
Откуда пришла сюда
И по насыпи жёлтой в степь бегут поезда
И душно пахнут ландыши на трюмо
бабка в переднике злая моя тоска
тихая-тихая
за полночь вяжет носки
глядит в телевизор
сжимает больной висок
ищет на рынке
удобные башмаки
хотя никуда не ходит
разве что в магазин
и в аптеку.
в окне умирает свет
зари вечерней,
шорохом старых газет
и прошлогоднего разнотравья
пахнет прохладный зал.
И когда за окном играет
военный марш
никто не