случае золотая рыбка дарит старухе новое корыто, во втором случае оборзевшая старуха эксплуатирует добрые чувства золотой рыбки к старику, принуждает последнего выпрашивать у волшебницы уже не корыто, а целую избу. Принуждение и есть эксплуатация. Следовательно, коль не удовлетворяются прихоти с помощью волшебной палочки, стало быть, возникает желание удовлетворить их за счёт кого – то другого, если собственных возможностей, не достаёт. («Хочу быть владычицей морскою»). Отсюда, прихоти как неестественные, несоразмерные желания – это такие желания, которые никоим образом не могут быть удовлетворены естественными возможностями, как отдельно взятого человека, так и естественными возможностями всего производительного общества. И, тем не менее, в условиях коллективного производства большой массы жизненно необходимой продукции, прихоти, или несоразмерные желания одного человека могут быть легко удовлетворены за счёт остальных членов производительного коллектива. Каким образом? Только лишь через насильственное или мошенническое изъятие определённой массы коллективно произведённой продукции, в пользу одного члена этого коллектива. А, в ряде случаев, в пользу того, кто никогда не являлся и не является членом именно этого коллектива. Таким образом. Прихоти не могут нами рассматриваться в качестве экономической категории. В качестве таковых мы можем рассматривать лишь естественные потребности, как взвешенные желания, опирающиеся на естественные возможности.
Прогнозируемое потребление продукта.
Прогнозируемое потребление продукта, как интуитивное,
неосознанное стремление к самообеспечению жизненно
необходимыми средствами благополучного существования.
Со стороны взирая на жизненные перипетии домашних и диких животных можно подумать, что они не обладают сколь – нибудь рациональным сознанием. Это далеко не так. Элементы рационального присущи и сознанию животных, несмотря на то, что животное сознание есть сознание зоологическое. Примером зачатков рационального сознания может служить история с буридановым ослом, не способным решить какая из двух копен сена ближе. И то, что он оказался как раз посредине двух копен ещё не говорит о том, что, в конечном итоге, не выберет из них какую – нибудь одну. Просто до поры, до времени он вычисляет до какой из двух копен меньше всего шагов. Его нерешительность, как раз и говорит нам о том, что осёл этот по натуре рационалист и аналитик. Другим примером убеждающим нас в некоторых формах зоорационального мышления является тот факт, что любое испытывающее жажду животное идёт к воде, а не от воды. Из двух равновеликих вариантов оно выбирает наиболее оптимальное. То же самое и с пищей. Изголодавшийся буриданов осёл в конце концов махнёт на всё хвостом и двинется по направлению к наиболее привлекательной копне сена, несмотря на то, что обе пахнут одинаково аппетитно. Голод не тётка,
