В них он обнаружил – в виде нескольких официальных фраз – следы потасовки на улице Понтье десятка девиц, нескольких пьяниц, нападения с ножом на улице Фландрии и еще нескольких происшествий, которые не выходили за рамки обычного.
Кроме того, шесть строчек сообщили ему, что графиня Пальмиери, урожденная Ла Серт, пыталась покончить жизнь самоубийством.
Мегрэ пришел на набережную в девять часов и был немного озабочен историей с дочерью депутата.
– Шеф обо мне не спрашивал?
– Пока нет.
– В донесениях есть что-нибудь важное?
Люка одну секунду поколебался, но в конце концов решил, что попытка самоубийства, даже если она произошла в «Георге Пятом», не может считаться чем-то важным, и ответил:
– Ничего.
Он и не подозревал, что в этот момент совершает крупную ошибку, которая осложнит жизнь комиссару Мегрэ и всей сыскной полиции.
Когда в коридоре прозвучал звонок, комиссар взял несколько папок с делами, вышел из кабинета и вместе с остальными начальниками служб направился к главному шефу. Там речь зашла о делах, которые были в производстве у разных комиссаров, но о графине Пальмиери Мегрэ не говорил, потому что не знал о ней.
В десять часов он вернулся в свой кабинет и с трубкой во рту начал писать отчет о вооруженном нападении, которое произошло за три дня до этого и виновников которого он надеялся вскоре арестовать, благодаря тому что они потеряли на месте преступления альпийский берет.
Примерно в этот момент некто Джон Т. Арнольд, который, надев халат поверх пижамы, ел первый завтрак в отеле «Скриб» на Больших бульварах, снял трубку телефона:
– Алло, мадемуазель! Будьте добры позвать полковника Уорда, отель «Георг Пятый».
– Сию минуту, месье Арнольд.
Месье Арнольд был здесь давним клиентом и жил в «Скрибе» почти круглый год.
Телефонистка из «Скриба» и телефонистка из «Георга Пятого» никогда не видели друг друга, но были знакомы, как случается у телефонистов.
– Алло! Милая, соедини меня, пожалуйста, с полковником Уордом.
– Это для Арнольда?
Арнольд и полковник имели привычку звонить друг другу по нескольку раз в день, а звонок в десять утра был у них традицией.
– Он еще не просил подать первый завтрак. Мне все-таки позвать его?
– Подожди, я спрошу своего абонента.
Штепсель сменил гнездо.
– Месье Арнольд? Полковник еще не требовал первый завтрак. Мне разбудить его?
– Он не оставил записку?
– Мне ничего об этом не говорили.
– Сейчас действительно десять?
– Десять часов десять минут.
– Позовите его.
Снова перемещение штепселя.
– Позвони ему в дверь, моя милая. Если он будет ворчать, тем хуже.
И на этом канале наступила тишина. Телефонистка «Скриба»