Как-то мы летали в Гродно бомбить всем полком. Три девятки. Мы шли последней девяткой, и с нами была шестерка прикрытия истребителей. Ну, там уже сопротивление не такое большое, так что шестерка или десятка – не особенная разница. И вдруг слышим по рации: «Фоккера!» А последняя серия «фоккеров» очень опасная. Смотрим, шестерка «фоккеров» нас атакует. Но понимаешь, мы уже такой опыт имели, что нас так просто не возьмешь. Мы сразу дистанцию уменьшили, интервал. Соединились, сплотились, и представь, вот тебе три звена, девять самолетов. Если ты атакуешь сверху, то тебя встречает девять крупнокалиберных пулеметов. А в каждой ленте есть и трассирующие, чтобы ты тоже видел, куда стреляешь. И когда на тебя идет этот огненный поток девяти пулеметов, то какой бы ты ни был хладнокровный – не удержишься. И точно так же снизу – девять пулеметов стрелков. В принципе, немцы поначалу пытались атаковать снизу, но, после того как мы стали использовать гранаты, они прекратили это дело. Такие специальные авиационные гранаты – АГ-2. Если немец пошел атаковать сзади, то стрелок-радист ее раз, отстрелил, она на парашютике повисла, и через 3–5 секунд взрыв. А осколки от нее поражают на 150 метров, и если в самолет попадет, то может и сбить. Так что немцы про них уже знали, поэтому атаковали только издали.
Летный состав 1-й эскадрильи 284-го БАП. Аэродром Люксембург – Розовка, сентябрь 1943 г.
Слева направо, стоят в 3–4-м ряду: Молчанов, Леонид Инжеватов, Петр Баглай, Владимир Монаев, Федор Комаров, Виктор Шубин, Валентин Карюков, Василий Герасимов? Михаил Тудаков, Николай Помелуйко, Николай Угаров, Николай Васюшкин;
Стоят во 2-м ряду: Иван Соболев, Владимир Пеший, Константин Таюрский, Петр Моисеев, Дмитрий Шопен, Павел Панфилов, Алексей Воинов, Мартын Иванченко, Андрей Заплавнов, Алексей Сенкевич.
Сидят: штурман эскадрильи Вячеслав Рыпневский, Александр Пронин, Николай Бондаренко, Александр Селедкин, комэск Евгений Вишняков, начальник связи эскадрильи Михаил Сторожук, Василий Дегтярь, Борис Болдырев
– А вот как штурман держится на пикировании? У него же откидное сиденье.
– Как хочешь, но держись. Упрешься ногами в бронеспинку пилота и в принципе держишься. Даже ремнями не пристегивались. Но если тряхнет, конечно, не удержишься. Но в пикировании ты же с пулемета не стреляешь, только в прицел можешь смотреть.
– А на пикировании летчик прицеливается?
– Да, даешь ему переход. Он раз – в цель, и пошел. Вот он идет, приближается, сбросил бомбы. Кстати, знаешь, у нас в полку два случая было, когда сами под свои бомбы чуть не попали.
Первый случай еще на Дону, в один из первых наших вылетов. Пошли как раз с пикированием. А у человека есть такая привычка. Вот ты, например, уже выстрелил, и тебе кажется, что если довести прицел, то пуля попадет лучше. Так и на самолете. Вот ты сбросил бомбы, но цель уходит под тебя, и ты ее по неопытности хочешь вроде как дожать. Как бы дожимаешь