За редким исключением, разветвление данного сценария зависело от телосложения соперников и меры их отдаленности от финального тонуса. Близость к последнему придавала даже более мелкому ущемленному самцу чрезмерно большую смелость и решительность. Мобилизовав весь свой потенциал, ему обычно удавалось раздвоить вращающееся одно. Продолжение зависело от того, насколько участвующие могли в это решающее мгновение вспомнить о взаимоотношениях до этого вечера и о причине присутствия здесь.
Если самке, двумя-тремя правильными и с безупречной интонацией произнесенными словами и ласкающим касанием крыла, удавалось убедительно выразить свою неопровержимую приверженность к нему единственному, то напряженная ситуация обычно находила завершение во всеобщем обнимании.
Возможны были и другие исходы. Наиболее потрясающим и непредусмотренным в правилах природы был выход не поладивших особей на улицу. После короткого словесного обмена, выражения которого Федор с трудом улавливал, но не понимал, они начинали наносить друг другу удары, норовя попасть в голову. Сила, вкладываемая в такой удар, нарастала с каждым следующим.
Федору были известны примеры таких столкновений, когда кто-то защищал свое гнездо, пищу или первенство в кругу самок. Но в таких случаях борьба обычно прекращалась по первому признаку преимущества одной из сторон. Попыток изувечить кого-либо так, что его жизнь ставилась под вопрос, он ранее не наблюдал.
Здесь же присутствовала пугающая уверенность в том, что потребленная жидкость где-то в глубине этих индивидов медленно, но уверенно отодвинула засов решетки, выпуская наружу изголодавшуюся по признанию и обиженную невниманием креатуру. Она жаждала удовлетворения нанесенных ей жизнью обид. Она жаждала крови.
Бесспорно, такие индивиды были в стае в мизерном меньшинстве. Но присутствие в них рвущейся наружу опасной доминанты, свободно читаемой в каждой черточке лица, заставляло большинство молчать, потакать или всячески избегать контакта с ними.
Остальные сценарии были менее потрясающими, но не менее удивительными. Одни продолжали вращаться на площадке, делая все большие круги, другие совершали половой акт в кустах при самых неблагоприятных для этого условиях, третьи извергали принятую пищу, а отдельные падали там, где до этого стояли, и засыпали или теряли сознание, чтобы хоть на время покинуть праздник жизни.
За окном микроавтобуса деревья сливались в темное полотно, поблескивающее иногда каплями пробивающегося лунного света. Шипы колес вырывали из накатанной обледенелой дороги кусочки льда, и они шелестели