Лорна заплакала. Тут только до меня дошло, что я вообще не должен был задавать ей никаких вопросов. Чем я мог помочь ей? Сказать несколько ободряющих слов, чтобы она почувствовала, что есть на свете тот, кто понимает ее и кого заботит ее состояние? Но она – я видел это – думала сейчас как раз не о себе, а обо мне, о моей безопасности. А я… Мрачнел вечерний небосвод, и мрачнела моя душа, потрясенная рассказом Лорны, и пока я убеждал Лорну, что ей не из-за чего волноваться, ее страх в какой-то мере передался и мне.
Я возвращался домой совершенно подавленный, потому что знал теперь истинное положение Лорны, и это лишь прибавляло мне беспокойства за ее судьбу. Кроме того, думал я, она племянница самого лорда Брандира, так зачем ей нужен сын простого фермера? Сейчас я ужасно злился на себя за то, что не открылся ей до того, как она начала рассказывать о себе. Но, с другой стороны, что бы это изменило? Мы не виделись целых семь лет, и потому, будь я даже сам лордом в десятом колене, глупо было надеяться, что в ней теплилось хоть какое-то чувство ко мне со дня нашей самой первой встречи, когда она была совсем девочкой. Но – какое высокое происхождение, какая изумительная красота! Пройдет совсем немного времени, и кто-то другой, равный ей и с благородными манерами, завоюет ее сердце прежде меня. При мысли об этом я невольно сжал кулаки.
Нет, самую большую глупость я совершил тогда, когда из великой жалости к плачущей Лорне пообещал ей, что не стану слишком часто досаждать ей своими визитами. На деле это означало, что я должен появиться в Долине Дунов никак не раньше чем через месяц. Однако я договорился с ней, что, если ей понадобится моя помощь, она положит свою черную шаль на белый камень у входа в свою беседку. Этот уголок не был виден из долины, но хорошо просматривался с того места, где мы однажды побывали с дядюшкой Беном.
Между тем работа на ферме шла своим чередом. Большую часть марта и в начале апреля дул сухой ветер, а потом на целые две недели зарядил теплый дождь. Много весен встретил и проводил я с той поры, но такой весны я уже не переживал никогда: она была прекрасна! Как знать, быть может, это моя любовь сделала ее такою?
Нет нужды говорить о том, что последовавший вслед за тем месяц показался мне томительным и медленным, как никакой другой. Ни поле, ни ферма, ни тревога матушки, ни мои собственные думы о судьбе сестры – ничто не мешало мне ежедневно подниматься на вершину заветного утеса с единственной мыслью: нет ли какой весточки от Лорны.
Глава 12
Королевское приглашение
Как-то после полудня, когда я заканчивал работу (это случилось за