В тот год Наталье дали отпуск в начале июня, и они решили вместе съездить на море, всего на десять дней. Он предложил Крым, она согласилась и из крымских мест выбрала Евпаторию, где прежде не была. Когда он сказал об этом отцу, тот не возразил ни единым словом, лишь дал совет остерегаться обгорания на пляже: мол, в Евпатории дуют степные ветра, которые обманчиво притупляют чувство жары, поэтому там незаметно можно обгореть… Он тогда подумал ещё, что отец в совершенно ясном уме, раз помнит об особенностях Евпатории, где был почти полвека назад, вместе с женой и с ним, сыном, тогда всего лишь пяти лет от роду…
Они остановились в одном из самых дешёвых пансионатов Евпатории, дважды в день ходили на полупустой пляж, загорали там на белёсом, пылевидном песке, который набивался во все вещи, особенно в непоправимо распухавшие от него книги в бумажных обложках, купались в ещё довольно холодной воде, ели простую еду в пансионатской столовой, по вечерам смотрели у себя в номере телевизор и занимались любовью. В другое время он от всего этого чувствовал бы себя вполне счастливым, но на этот раз его угнетало беспокойство об отце. Однако звонить ему он не пытался и даже не оформил себе мобильный роуминг в Крыму, чтобы снова не услышать ужасное «я завтра умру».
Уже на обратном пути, в поезде, после того, как они въехали в пределы Ордатовской области, до него дозвонилась соседка отца и сообщила, что тот «потерял память». К вечеру того же дня он пришёл к отцу и увидел перед собой совершенно изменившегося человека. Отец, исхудавший, тщедушный, с застывшим выражением отчаяния, недоумения и испуга на лице, не узнавал его, рассказывал ему, всхлипывая, про своего сына Сергея, не мог назвать даже город, в котором находится, и по-прежнему отказывался от еды.
Жилин перевёз отца в свою квартиру и старался устроить его получше, но тот был беспокоен, бродил по комнатам, выходил глубокой ночью из квартиры, а будучи настигнут на лестнице объяснял, что «пошёл спросить, почему поезд стоит». Однажды в отсутствие сына отец исчез, оставив входную дверь в квартиру распахнутой. По возвращении домой Жилин принялся обзванивать больницы, и в ближайшей ему сообщили, что отца босым подобрали на улице и госпитализировали благодаря сердобольным прохожим, которые вызвали «скорую помощь».
После «бегства» отца Жилин решил устроить его в хоспис, и тот умер там через несколько дней, привязанный к койке, потому что вызывал у персонала опасения. Медсёстры жаловались на то, что старик поднимал с койки своего соседа по палате, да ещё раздобыл где-то и спрятал у себя нож. Врач Вадим Петрович пришёл к выводу, что у отца расстроена психика, и назначил ему уколы аминазина. Из случайно подслушанного разговора медсестёр Жилин узнал, что аминазин кололи и некоторым другим пациентам хосписа. Дома он заглянул