Все снова выпили и помолчали. Чермных понял: от него ждут тоста. Но желания врать что-то прочувствованное и снова глотать тягучий, обжигающий коньяк у него не было. Он уже выпил более, чем достаточно, и знал, что к ночи выпитое непременно отзовется скачком давления. А пока ему было тепло и хорошо, и всё, что ему хотелось, – это слушать приглушённое хрипловатое воркование Азнавура из музыкального центра и наслаждаться вкусной едой. Вместо коньяка он плеснул себе в бокал минеральной воды, и все поняли, что тостов больше не будет. Финогин тоже налил себе минералки, остальные, кроме Завьялова, перешли на лёгкое вино Muscadet, и лишь Завьялов продолжал пить коньяк, заметно хмелея с каждым бокалом и упорно переводя разговор на политические темы:
– Всё-таки хорошо, что Крым наш! Это сплотило россиян вокруг власти, так что «болотным» осталось только сидеть и помалкивать. Обнажилась суть конфликта: власть отстаивает национальное русское дело, а «болотная» оппозиция – интересы Запада. Внешняя политика стала осмысленной: в кои-то веки мы защищаем не вьетнамцев или ангольцев, а соотечественников. За это можно и умереть. На мой взгляд, и в Донбассе надо действовать решительнее.
– Получается, как в доброе старое время: народ и партия едины! – насмешливо заметил Кошелев.
– Так что же в этом плохого? Это гарантия стабильности в стране вопреки всем санкциям. Пусть без пармезана и кое-каких иных западных прелестей, мы всё-таки проживём, притом спокойнее, чем прежде.
– Но предприниматели могут быть на этот счет иного мнения, – вдруг вмешался молчавший до сих пор «крысёныш». – Среди них есть и сторонники оппозиции. Я знаю, что Сергей Борисович сказал как-то на собрании местного «Ротари-клуби», что этому государству налогов платить не нужно.
Чермных, лениво жевавший тушёное мясо по-тайски, едва не поперхнулся. Гости принуждённо засмеялись, словно неудачной шутке, а «крысёныш», довольный произведённым эффектом, рассматривал Чермных во все глаза, улыбаясь. Тот судорожно проглотил недожёванный кусок и постарался ответить как можно более сухо, спокойно, глядя не на «крысёныша», а на своих гостей:
– Не помню такого. Если и говорил что-то похожее, то переврали безбожно. Вы же знаете, как проходят собрания «Ротари-клуба»: всегда в каком-нибудь ресторане, за обедом или ужином. Там все подшофе.
После этого заговорили о другом, но Чермных остался под тягостным впечатлением нависшей беды. Слишком ясно было, что «крысёныш» явился неспроста и не к добру. Мерзавец явно хотел испортить торжество и нарушить его, Чермных, душевное равновесие, своего добился и этим, конечно же, не ограничится. Скоро он почувствовал давящую боль в темени и понял, что это подскочило давление. Досидеть до конца застолья ему едва удалось. Вечером, немного оклемавшись, он позвонил Финогину и спросил о «крысёныше»: что это за тип, откуда он взялся?
– А я