– Себя ты от людей можешь защитить, а вот от чертей да бесов сам не сможешь. Для этого крест и нужен человеку.
– А креститься зачем? – не унимался Едигир.
– Слушай, я тебе не батюшка! – не выдержал старик. – Вот как придешь к нему обо всем и выспрашивай. Понял?
– Понял, – вздохнул тот.
Через несколько дней Тимофей сообщил Едигиру, что батюшка ждет их и готов переговорить обо всем, что тому интересно узнать о вере христианской. Сам он готов быть толмачом при Едигире, поскольку русской речи он хорошо пока не знает.
Едигир воспротивился было такому повороту. Не привык, чтобы кто-то решал за него то, что он и сам в состоянии решить. Но Тимофей и не пытался уговаривать, а лишь пожал плечами: «Не хошь, как хошь». Чуть посидев, Едигир наконец решился: «Будь что будет». Он всегда сможет обратиться к своим богам и отвергнуть русского. А узнать о таинственных русских божествах было интересно. Что-то подталкивало его, звало, манило.
Батюшка встретил их со степенной сдержанностью и больше расспрашивал Едигира: кто он да откуда, как попал в городок. Его проницательные темные глаза смотрели на собеседника со вниманием и сочувствием. Казалось, именно с него списаны лики святых, находящихся в церкви. Едигира так и подмывало поинтересоваться – не его ли предки изображены на стенах.
Потом Едигир приходил к батюшке еще несколько раз и даже пытался спорить с ним, заступался за своих богов, которых батюшка помянул недобрым словом. Но далеко ему было до опытного в подобных спорах священника, который, оставляя за собеседником право выбора, в то же время твердо и без нажима подводил его к мысли о временности бытия на земле, о вечном блаженстве и путях спасения души. Перед Едигиром как будто новый мир открылся, наполненный красками и оттенками. Домой он возвращался грустный и задумчивый, но и просветленный иным зрением на вещи и людей, его окружающих. Хотелось вернуться обратно, спросить еще о чем-то, возразить, усомниться в законах христианских…
Днем он беспрепятственно мог уходить в лес и бродить в одиночестве, размышляя обо всем. Не было рядом старого шамана, с которым мог бы посоветоваться, обратиться к богам… Он был один в новом незнакомом мире и даже стал ловить себя на мысли, что боится… Боится не смерти, а пустоты, возникшей неожиданно в нем. Она пугала больше всего.
Он подошел к огромной разлапистой березе с обломанной верхушкой и, прислонясь к стволу, зашептал:
– Как мне жить одному на свете, потерявшему все. Нет у меня ни брата, ни жены, ни детей. Нужна ли мне жизнь? Зачем она мне? У тебя, береза, вон, сколько родни и подруг – протяни ветку – и достанешь. А мне тяни не тяни руку, а чужие люди кругом. Почему оставили боги меня? Чем я прогневил вас?
Налетел слабый ветерок. Зашелестели листочки на березе, зашушукались меж собой. Слышится Едигиру, будто смеются они над ним, а совета дать не желают.
– Смеешься? – вскрикнул он. – Смешной я, да? Чужой я тебе? А вот русский батюшка говорит, что любить ближнего надо, как себя самого. И я хочу, пусть любят меня и сам любить хочу. Хочу!
Стих