Брат Александр описывает далее такую сцену:
«-Антоша, бери ключи и ступай с Андрюшкой и Гаврюшкой отпирать лавку! А я к поздней обедне пойду! – отдаст приказ Павел Егорович.
Мальчик с кислою миною поднимается из-за стола, за которым пил чай, и без возражений идет выполнять приказание, хотя ему и очень грустно. Он еще вчера условился с товарищем-соседом прийти к нему играть в мяч.
– Павел Егорович, пожалей ты ребенка! – вступается Евгения Яковлевна. – Ведь ты его чуть свет разбудил к ранней обедне… Он обедню выстоял, потом акафист выстоял… Ты ему даже чаю не дал напиться как следует… Он устал…
– Пускай приучается, – отвечал Павел Егорович. – Я тружусь, пускай и он трудится… Дети должны помогать отцу.
– Он и так всю неделю в лавке сидит. Дай ему хоть в воскресенье отдохнуть.
– Вместо отдыха он баловаться с уличными мальчишками начнет… А если в лавке никого из детей не будет, так Андрюшка с Гаврюшкой начнут пряники и конфеты лопать, а то и воровать начнут… Сама знаешь, без хозяина товар плачет…
Против этого аргумента даже Евгения Яковлевна ничего возразить не может, и ее доброе материнское сердце отступает на второй план.»
Еще одно свидетельство Александра Чехова из детства братьев: отец Чеховых открыл в городе рядом с недавно построенным железнодорожным вокзалом новую лавку. Кого туда посадить? Естественно, только детей – Сашу и Антошу. Узнав это, Антон с отчаянием воскликнул:
«-Господи, что мы за несчастный народ! Товарищи на каникулах отдыхают, ходят купаться, удить рыбу, бывают по вечерам в казенном саду и слушают музыку, а мы – как каторжные…»
Павел Егорович, по словам Александра, как-то сказал Евгении Яковлевне:
«-Вот, слава богу, уже и дети помогают! Если торговля пойдет хорошо, то возьму я их из гимназии и оставлю в лавке…
– Боже сохрани! – всплеснула руками Евгения Яковлевна. – Ни за что я не позволю взять детей из гимназии! Богу буду на тебя жаловаться…»
Торговля Павла Егоровича с треском провалилась. Но если бы успешно пошла, то Павел Егорович осуществил бы свое намерение – взял бы сыновей из гимназии и оставил бы в лавке.
Поэтому, чтобы понять Чехова, истоки его мировоззрения, надо всякий раз возвращаться в его родной город, вернее, в родительский дом и по-иному взглянуть на некоторые, быть может, общеизвестные вещи. И, прежде всего, по иному оценить роль в жизни Антона его матери, Евгении Яковлевны, добрейшего существа, по словам и родственников, и всех, кто бывал в доме Чеховых. Антон, по их же словам, просто боготворил свою мать. Какой след она оставила в его душе?