и встал перед дилеммой: или плюнуть на все и ехать на пляж заниматься делом, или выполнять приказание начальства. Учитывая непродолжительный опыт работы в Главке, Калинкин быстро отступил в свой кабинет в надежде стрельнуть на время Форменную одежду у кого-нибудь из коллег, но даже благодаря оперской смекалке; форму подобрать не удалось, то брюки волочились по земле, то китель напоминал шинель. Калинкина, к слову сказать, отличали хрупкое сложение и маленький рост. И вдруг капитан понял, что спасен. Он полез в шкаф и вытащил зимний комплект меховой Кормы, которая операм не полагалась, но ее Калинкин сумел получить на складе благодаря своему обаянию, для зимней рыбалки. Через пять минут Калинкин предстал перед замполитом в меховых штанах и такой-же куртке без погон, предназначенных для проведения многочасовых засад в условиях Крайнего Севера. Приговор руководства был суров: Калинкину было предложено никогда больше не переступать порога Управления уголовного розыска, а подыскать себе должность в каком-нибудь районном управлении милиции, не связанную с оперативной работой в соответствии своей сообразительностью. Калинкин рванул к Русову. – Товарищ подполковник,! – снял Калинкин шапку-ушанку, – возьми меня к себе в отдел или завтра уволят за нарушение формы одежды! – У меня, Володя две вакансии в «убойном» отделении, одна так и быть, для тебя, специально держал, знал, что вернешься, кто же еще кроме меня твои художества терпеть будет? – А вторая? – не выдержал Калинкин. – А вторая, – Русов открыл дверь в канцелярию, – а вторая, считай, что уже занята. Калинкин встал на носочки и заглянул через плечо Русова. За столом секретаря сидел в танковом комбинезоне Уфимцев и держа в огрубевших от механизмов управления боевой машиной руках ручку, писал рапорт о переводе его обратно, в милицию..Уфимцев поднял голову и увидел Калинкина:– Тебя чего, Володя, в Арктику старшим опером посылают? —Да нет, это я на бал-масскараде в Главке был! —радостно ответил Калинкин и все засмеялись. Вот так снова встретились сыщики, словно сама судьба давала им понять, что никакими полигонами не выветрить из сердца и души то особое состояние организма, которое оперативники называют —образ жизни! Пока Русов, от радости путая шкафчики, искал что-нибудь из закуски, Уфимцев отодвинул в сторону написанный рапорт и тоже от сердца, сочинил:
Нас все хоронят и хоронят,
В умах людей, в статьях газет,
Плюют в лицо, хамят, злословят
И требуют держать ответ,
Мол мы в работе импотенты,
Годны лишь пьяных обирать
Да дутые считать проценты,
Чтобы награды раздавать,
Нас всех «Иуд» давно скупили,
По тридцать долларов за нос,
Чтоб спали крепко, крепче пили
А чтобы не терзал вопрос:
Как лучше изловить злодея,
Как людям в горе их помочь,
Как
