интриговала, Артур заинтересовал не меньше. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором появлялась его простая и притягательная улыбка. Было в нём что-то необъяснимое, располагающее, и в тоже время приторное, как чересчур сладкий пирог. Она тут же застыдилась своих мыслей и завспоминала о муже, который при жизни, также как и Артур, являлся душой компании, а теперь канул в лету. «Бродяга» устроился у неё в ногах, раньше он себе не позволял подобной вольности. Пушистый комок шерсти почувствовал, что ей стало лучше, и пытался втереться в доверие. Кошки сами выбирают хозяев, этот, похоже, нуждался в лидере, а не в сопливой и слабой девчонке. «Надо же! Я заслужила его одобрение!». Медленно, неторопливо, она провалилась в сон, безмятежный, спокойный. В какой-то момент события стали набирать обороты, и она вскочила в кровати, судорожно вытирая пот со лба. Находясь в сонном состоянии, она пошла на кухню и заварила крепкий, ароматный кофе. На дворе стояла глубокая ночь. Глоток за глотком сон уходил, глаза открывались. И она вспоминала то, что ей снилось. Она брела по развалинам снесённого дома, кирпичи втыкались в ноги, появлялось болезненное ощущение. Миновав кирпичные преграды, она остановилась на ровной земле. Впереди распростёрся лес. Зелёные, густые кроны деревьев шуршали на ветру, который усилился, став в миг холодным, пронзающим до костей. Она поёжилась, запахивая халат поплотнее, и в лучах восходящего солнца перед ней предстал её супруг. Он святился, как новогодняя гирлянда и выглядел великолепно. «Впрочем когда было иначе?». Он сделал несколько шагов, ветер усилился, стало ещё холоднее, зубы застучали, с трудом попадая друг на друга. Она смотрела на этого человека, того, которого любила больше самой жизни, и хотела лишь одного – вернуть его назад. «Быть может хотя бы во сне это станет возможным?». Он лукаво смотрел, прищуриваясь, и на душе становилось теплее. Даже после смерти он знал в чём нуждается его Катарина больше всего.
– Ну, здравствуй, моя любовь! Как поживаешь? Прости меня за то, что оставил тебя одну так рано. Я не хотел, так вышло. – Он был печален, а она только-только обрела дар речи.
– Что ты натворил?
– Тебе лучше не знать. Хорошо уже то, что он остановился на мне. Будем надеяться на лучшее. – На мгновение между ними повисло неловкое молчание. – Я пришёл сказать тебе, чтобы ты жила дальше, моя дорогая. Мне нет покоя, пока ты блуждаешь во тьме и сводишь счёты с жизнью. Ты должна отпустить меня! Ради себя, ради меня самого! И позаботься как следует о «Бродяге».
Она столько всего хотела ему сказать, столько спросить, но силуэт начал растворяться и вскоре исчез насовсем, а она, потрясённая увиденным, немедленно пробудилась, замерзая на яву, и, как ни странно, запомнила разговор. Кофе окончательно взбодрило, и она стала рассуждать о необычном сне. «Правда ли это был он? Существуют ли призраки? Или это всё моё больное воображение? И если да, это ли он хотел сказать на самом деле? Или я всё придумала, потому что мне понравился кто-то ещё?». У неё не было ответов на вопросы, и она ещё долго
