– Или которая начинает грозить, что пойдет к копам, – вставила Кэрри. – Помните ту итальянку? К нам явился ее отец и заявил, что поднимет большой шум, выложит все газетчикам. Уладить это стоило дороже, чем стоит ночь в номере отеля.
– Пойти к газетчикам? – переспросила я. – Но я, напротив, не хотела бы, чтобы кто-то об этом знал. Мне так стыдно!
– Это ведь он вас бил, а не наоборот, – заявила Кэрри. – Это ему должно быть стыдно.
– И все же вы, должно быть, как-то спровоцировали его, – высказала предположение Долли.
– Нет, нет, ничего такого.
– Разве вы не рассердились на него за то, что он угрожал вам на свадьбе? – не унималась она.
– Рассердилась? Ну, не очень-то. Просто сказала ему, что так не может продолжаться. Долли, он мог бы все выложить моей семье, если бы вы не остановили его там.
Она тягостно вздохнула.
– Он действительно держит зуб на всех вас, Келли, и ненавидит того детектива. Как бишь его фамилия? Ларни. Он говорит, что ваш брат и кузен смотрят на него свысока. И что ему ужасно хочется стереть с их физиономий это высокомерие.
– Это он вам такое говорил? Какой ужас.
Однажды вечером, еще маленькой девочкой, я застала у нас на кухне за столом соседку. С ней было трое ее маленьких сыновей, они плакали. Мама готовила чай, а бабушка Онора держала ее за руку. Папа с дедушкой Патриком вышли куда-то из дома.
– Они переговорят с ним, – сказала соседке бабушка Онора.
– Он очень пьян, – ответила та. – В него вселился дьявол.
Потом папа с дедушкой Патриком вернулись, и та женщина ушла вместе с ними.
– Вправили ему мозги, – сказал дедушка Патрик бабушке Оноре, когда они с отцом вернулись домой. – Это один из тех парней, которые оставляют свою скрипку за порогом.
На следующее утро я спросила у мамы, что дедушка Патрик имел виду, говоря это бабушке.
– Ох, Нони, – вздохнула она. – Есть люди, которые очаровывают всех окружающих, но при этом мучают тех, кто их любит.
– Но почему, мама, почему?
– Думаю, потому что у них есть такая возможность, – ответила она.
– А он снова будет бить ту леди?
– Надеюсь, что нет, Нони. Твой папа с дядей нагнали на него страху. Ей бы, конечно, уйти от него. Но куда она может пойти? У нее здесь даже матери нет. В Ирландии у нее нашлось бы полно родичей, хоть и нет никаких гарантий, что они были бы ей рады. Бедняжка.
Бедняжка. Долли со всеми ее деньгами и популярностью позволяла Тиму грубо обращаться с собой, а потом принимала его обратно. Терпела, что он изменял ей. «Я женщина страстная», – сказала она. Ну, если страсть означает именно это, прошу Тебя, Господи, убереги меня от такого! Любовь. Я ведь действительно думала, что люблю его. Человека, который был в шаге от того, чтобы чуть сильнее сжать свои пальцы и придушить меня.
Некуда идти? Что-нибудь придумаю. Нужны мне его розы и извинения! Все, я проснулась, страна волшебных грез