Я вышла на мост через реку. Ноги мои промокли, пальцы обжигал холод. Я дрожала. Ко всему прочему пошел снег. Крупные хлопья падали на меня, ложились на поверхность воды. На мосту было скользко, и, чтобы перейти его, я держалась за поручни. Не хватало еще свалиться в реку. Покончить с собой, помимо всего остального.
Эта мысль рассмешила меня. Но затем – о боже! – снова послышался шум «Олдсмобиля»!
Я бросилась бежать и свернула на Вакер-стрит. Прошу тебя, Господи, пусть он решит, что я направляюсь в Бриджпорт, и поедет прямо. Я свернула направо и оказалась перед сереющей под снегом громадой каменного здания. Опера. Внутри зрители и тепло. Возможно, я могла бы проскользнуть сюда через заднюю дверь…
Почему бы и нет? Сегодня Долли выступает здесь в роли веселой вдовы в оперетте Легара.
Тим часто хвастался, что никогда не забирает Долли после театра. Он ей не мальчик на побегушках. У нее есть своя машина с шофером, и она сама может либо присоединиться к нему в казино, либо вернуться в «Палмер Хаус». А будет он там или не будет, это уж как ему самому угодно.
Долли. Долли. Поможет ли она мне? То, каким тоном она тогда сказала ему свое «нет»… С другой стороны, Тим ведь упоминал, что Долли считает меня девушкой, от которой не стоит ждать неприятностей.
Пожилой мужчина у дверей за кулисы долго рассматривал меня – я промокла и представляла собой жалкое зрелище. Затем взгляд его остановился на моих босых ногах. Я сказала, что пришла увидеть миссис Мак-Ки.
– Ничего не знаю. Миссис Мак-Ки не предупреждала, что кто-то должен к ней прийти. В этом смысле она очень привередлива.
– Пожалуйста, пустите меня в какой-нибудь уголок в подвале, пока не закончится спектакль, а потом сообщите ей мое имя. Я вам напишу. Уверена, она меня примет. Очень вас прошу.
– Ну хорошо, хорошо. На улице приморозило, холод собачий. Я пущу вас в ее гримерную, но только не украдите там ничего.
Так я оказалась в шикарной личной комнате Долли. У дальней стены стоял диван. Можно сесть! Спасибо Тебе, Господи, спасибо! Я стащила носки и начала растирать ноги, чтобы вернуть им чувствительность. Моя блузка и юбка промокли насквозь.
Дверь открылась. Нет, это не Долли, а Кэрри О’Тул, ее костюмерша, женщина, с которой я познакомилась на примерках Долли. Ей, должно быть, хорошо за шестьдесят, она сама из Бруклина в Нью-Йорке, как не раз мне рассказывала. И это, насколько я знаю, единственный человек, который может себе позволить безнаказанно подшучивать над Долли.
– Смотрите-ка, кто к нам пришел, – сказала она.
– Ох, Кэрри, я…
– Вижу, – перебила она. – Снимайте эти мокрые вещи, а я подберу вам что-нибудь из нарядов «ее высочества».
– Не думаю, что…
– И поторапливайтесь. Скоро Долли уйдет за кулисы на смену костюма, и мне нужно будет помогать