Я достала из буфета две большие чайные кружки.
Мама продолжила:
– Я кипятила воду для Джима. После ужина он начал кашлять. И нос заложило. Этот пар должен ему помочь.
– Ему уже тридцать, а за ним до сих пор ухаживает мама. И ты еще спрашиваешь, почему мы не разъезжаемся из нашего дома, – подтрунила я.
– О, Нони, ты-то точно уедешь. Ты не домашняя пташка, это не для тебя. В один прекрасный день ты встретишь правильного парня. Только не торопись.
В этот миг я уже почти готова была все ей выложить и сказать: «Мама, что-то непонятное держит меня за горло, и я не знаю, что мне с этим делать». Но вместо этого я нашла большое кухонное полотенце, взяла чайник и последовала за мамой, которая несла миску в гостиную, где в полудреме на набитом конским волосом диване расположился Джим.
Я помогла ему сесть и накрыла его голову полотенцем, а мама налила кипяток в белую миску и стала держать ее у него под подбородком.
– Вдыхай пар, – приказала мама.
Джим попытался, но лишь напряженно сопел, не в состоянии вдохнуть пар заложенным носом.
– Попробуй дышать ртом, – посоветовала я.
Он втянул воздух, но сразу начал кашлять. Глубоко из его груди послышался хрип. Я ощутила запах мази с ментолом, которой мама натерла ему грудь.
– Жаль, что у нас нет целебного бальзама дяди Патрика, – сказала она.
Этот индейский рецепт от друзей моего двоюродного дедушки Патрика из племени оджибва, универсальное средство, с которым я выросла, – все это было утрачено десять лет назад со смертью дедушки Патрика. Моя бабушка Онора и ее сестра Майра умерли вскоре после него, а в двадцатом веке такого лекарства уже никто не готовил.
– Я весь горю, мама, – прошептал Джим.
– Господи, мама, – забепокоилась я. – Может быть, мне сходить за доктором?
– Доктор Хейли уже был у нас сегодня. Сказал – сильная простуда. Но эта погода… Боюсь, как бы это не обернулось воспалением легких.
Как свидетельствовал опыт, привезенный еще из Ирландии, начало лета таило в себе опасности. Теплые дни резко сменялись холодными ночами, это сбивало организм с толку, оставляя его уязвимым перед разными недугами.
Мы сидели с Джимом, пока он наконец не заснул.
– К утру с ним все будет в порядке, – попыталась успокоить я маму.
Майкл, Март и мальчики Генриетты храпели в своей комнате. Генриетта и Агнелла в своей спальне тоже спали.
Мама прошла за мной в нашу комнату. Энни проснулась.
– Как он? – спросила она.
– Заснул, – ответила я и улеглась на кровать, которую мы делили с мамой.
Мама всегда спала очень тихо и почти не ворочалась во сне. Мне же почему-то было стыдно оттого, что мои мысли постоянно возвращались в «Олдсмобиль» к Тиму Макшейну, когда он дышал так близко от меня. «Не отказывайте себе в удовольствии, как это делают мужчины», – сказал он тогда. Но теперь