Отодвинули столик, осмотрели все щели в полу, обыскали все. Ничего нет. После долгого допроса, на котором я упорно отрицал свою причастность к этой пропаже, папа и мама решили, что часы все-таки надо искать у Шуры.
– Одевайся, и пойдем. Показывай, где живет твоя Шура! – решительно и зло приказал папа.
– Папочка! Не надо, не надо идти к Шуре! Я сам спрошу, завтра! – От одной мысли, что Шура заподозрена в нехорошем деле, у меня отнялись ноги. Я не мог себе представить, как это мы вдруг придем с папой к ней домой и будем требовать часы, которые она, конечно, не брала. И я сам приведу к ней в дом своего разозленного папу, который на нее также будет кричать и топать ногами, как на меня!? Как же мы будем дружить после этого?
– Нет уж! Идем немедленно!
– Не пойду, – со всей решительностью, на какую был способен, отказался я.
– Нет, пойдешь?! – окончательно рассвирепел папа и схватился за висевший на стене ремень, как за последний и самый веский довод.
Кончилось тем, что я, как самый презренный предатель, повел папу (или он силой волок меня за руку) к Шуриному дому. Дверь открыл нам отец Шуры, болезненного вида, худой, со впалыми щеками и отвислыми усами. Папа начал объяснять ему цель нашего столь позднего визита, на удивление мне, как-то заискивающе и нерешительно:
– Видите ли, вот, у нас пропали часики, такие, женские. Может быть, случайно…
Но шурин отец решительно сдернул с кровати уже спавшую дочь, и тут же из ее школьной сумки были извлечены злополучные часики с позолоченным браслетом.
На следующий день Шура не пришла в школу. Позднее выяснилось, что после нашего ухода отец избил ее, да так сильно, что Шура не смогла даже сидеть, и запретил ей ходить в дом к «приличным людям». Об этом скорбно рассказала шурина мама, занося к нам домой общий букварь – основу нашей дружбы. В школе учительница почему-то посадила Шуру за другую парту, а на ее место подсадила ко мне другую девочку, совершенно невзрачную, белобрысую, с серенькими глазками и с вечными соплями под носом. Букварь я отдал своей новой соседке насовсем. Отдал за ненадобностью, ибо я и так его прочел уже несколько раз. А Шура с тех пор сторонилась меня, и я все время чувствовал какую-то свою вину перед ней и стыд за своих родителей, которые так грубо вмешались в нашу дружбу. Учиться я стал хуже; к тому же запахло летом, когда, как мне сказали, будут каникулы и учиться вообще не надо будет!
9. Эх! Наши едут!
Оглядываясь из нынешнего времени в военное прошлое, поражаюсь четкости в организационной работе государственной машины. Несмотря на казавшуюся неразбериху первых дней войны, у папы, мобилизованного высококлассного профессионала, отняли ружье и приказали стать к станку; дядю Юру вытащили из окопов, вручили трофейный аккордеон и направили