И тут он сделал то, чего я никак не ожидала.
Давид подошел и обнял меня.
Меня еще колотила нервная дрожь от той несправедливости, что существует в мире, но… он обнимал меня. И это произошло так внезапно, что я успела лишь ощутить себя нырнувшей в свой сон. Кожа моей щеки чувствовала тепло рукава и колючие шерстинки, его запах, который неслышно окутывая все вокруг, теперь затопил меня как цунами.
– Успокойся, – сказал он. – Нет ничего невозможного.
Поверила ли я ему в этот момент? Может, и нет, но мне нравилось невольно подчиняться ему. Его рука легко провела по моим волосам, и он выпустил меня из объятий, вернув возможность снова дышать. У них другой порог близости между людьми. Обнимаются, целуются при встрече, касаются друг друга гораздо чаще, чем мы. Чем я, которую никто вот так не обнимал и не держал за руку. Они другие, открытые, уверенные, спокойные. Мне стало стыдно за свою вспышку и за то, что я рассказала больше, чем надо было.
– Извини, – сказала я ему, боясь увидеть в его глазах разочарование. Но нет, он смотрел так же, как минуту назад, улыбаясь немного снисходительной улыбкой, будто все знает про меня, даже больше, чем я сама.
В отель он отправил меня на такси. Усадив меня, наклонился к водителю и что-то ему быстро проговорил. Все же я за ними еще не успевала, чтобы понимать язык на такой скорости по меньшей мере нужно тут прожить лет так -дцать… Отдал таксисту деньги. Я возмущенно заерзала на сиденье, дождалась, пока он посмотрит на меня, и покачала головой, укоряя и не зная, как это ему объяснить, просто сказала:
– Давид!
Он улыбнулся и прижал ладонь к стеклу. Я дотронулась до его руки своей. Этот жест, столько раз виденный в самых разных фильмах… Пришлось улыбнуться и смотреть в след, пока машина не повернула за угол.
Через два дня, которые я провела над переводом, и в которые мы не встречались с Давидом, но несколько раз обменивались парой фраз по телефону, мой договор был готов. Адвокат Давида переписал его почти полностью, включив в него отдельным пунктом оплату работы и последующие проценты от продаж издания в русском варианте. Противиться мне, как не хотелось, не имело смысла, я спасовала, лишь увидев его, адвоката, вернее, ее. Это оказалась женщина. Крашеная в блондинку породистая итальянка. Молодая. Лет за сорок. Вся в огромных золотых украшениях. В костюме от какого-нибудь итальянского дизайнера. Вся в черном. Красная помада. Портфель. И очки в золотой оправе, которые она нацепила на нос, лишь только на столе появились бумаги.
Сделка совершилась в лучших традициях кино. Я ощущала себя, словно в кино, это правда. И теперь было понятно то мое ощущение нереального мира, что сопровождало меня в Венеции. Эти люди, что окружали меня сейчас, тоже были персонажами кино. А я попала в кадр совершенно случайно.
Синьор Фаббри казался внешне спокойным, но чувствовалось его неприязненное