Когда-то тут были два отдельных строения, но потом кто-то из предыдущих владельцев соединил их в одно, просто-напросто пробив двери в капитальной стене. Так получилось, что в доме две входные двери, две шаткие лестницы, ведущие на верхний этаж, и две ванные. И все комнаты соединяются между собой, что, может быть, не вполне удобно, если любишь побыть в одиночестве. Внизу находятся кухня, столовая и гостиная, а кроме того, еще и прежняя, вторая кухня, теперь чулан, в котором у Пенелопы хранятся соломенные шляпы, резиновые сапоги, холщовый фартук, цветочные горшки, корзинки, совки и цапки. Над чуланом на втором этаже расположена клетушка, забитая имуществом Ноэля, и дальше в ряд три более или менее просторные спальни. Та, что над кухней, – хозяйкина.
Но это еще не все: под самой крышей во всю длину дома тянется темный, пыльный чердак, а в нем хранится все, что Пенелопа не смогла заставить себя выбросить, когда перебиралась с Оукли-стрит, но для чего больше нигде не было места. Уже лет пять она давала себе обещание, что уж этой зимой обязательно все там разберет, но, поднявшись по шаткой лесенке и оглядевшись, из года в год, угнетенная грандиозностью задачи, малодушно откладывала ее решение на потом.
Сад, когда Пенелопа сюда переехала, был весь заросший, но это как раз и было интересно. Работа в саду была ее страстью, каждую свободную минуту она проводила на земле: выпалывала траву, вскапывала грядки и клумбы, возила навоз в тачке, вырубала засохшие кусты, сажала рассаду, отводила черенки, высеивала семена. И теперь, по прошествии пяти лет, могла стоять и с законной гордостью смотреть на плоды своих трудов. Что теперь и делала, забыв об Оливии, забыв о времени.
С ней это в последние годы часто случалось. Время перестало много значить для Пенелопы. Одно из преимуществ старости – не надо постоянно куда-то торопиться. Всю жизнь Пенелопа о ком-нибудь заботилась, а вот теперь ей не о ком думать, кроме как о самой себе. И есть время на то, чтобы постоять, посмотреть. Вспомнить. И видится все шире, как с вершины после долгого, трудного восхождения, ведь раз уж ты здесь, глупо не постоять и не полюбоваться сверху.
Конечно, у старости есть и свои недостатки: одиночество, болезни. Об этом много говорят. Но в шестьдесят четыре года – возраст не такой уж древний – Пенелопа своим одиночеством просто наслаждалась. Раньше она никогда не жила одна, и сначала ей было непривычно, но постепенно она научилась ценить возможность быть предоставленной самой себе, позволять себе разные предосудительные вольности – вставать, когда хочется, чесать, где чешется, засиживаться до двух часов ночи, чтобы послушать хороший концерт. Или вот еще – еда. Пенелопа всю жизнь готовила на семью и кормила друзей. Она была отличная кухарка, но с течением времени обнаружила в себе тайную