– Может быть. А может, еще куда-нибудь.
Пенелопа отложила щетку, собрала волосы в жгут, закрутила, заложила и приколола шпильками.
– Теперь схожу умоюсь и буду готова ко всему.
– Не споткнись на ступеньках.
Пенелопа вышла из комнаты. Оливия осталась ждать, сидя на кровати. Ее переполняло чувство благодарности к матери, которая так спокойно и разумно отнеслась к происходящему. Другая ведь сразу принялась бы расспрашивать, строить романтические прожекты насчет дочери и Космо, представлять ее стоящей у алтаря в белом туалете удачного покроя, который хорошо смотрится со спины… При одной только мысли об этом Оливии стало сразу и смешно, и противно до отвращения.
Пенелопа вернулась, и Оливия поднялась ей навстречу.
– Может, пойдем чего-нибудь поедим?
– Да, я немного проголодалась. – Пенелопа взглянула на часы. – Бог ты мой, почти половина двенадцатого!
– Ну и что? Ты в Испании. Пошли посмотрим, что нам приготовила Мария.
Они вышли на веранду. За пределами освещенного круга лежала тьма, плотная и теплая, как синий бархат. Оливия привела мать по каменным ступеням в кухню, где при свечах сидели вокруг стола Космо, Антония, Мария и Томеу, распивали бутылку вина и болтали, перебивая друг друга, – испанская речь звучала с пулеметной частотой кастаньет.
– Она замечательная, – сказал Космо.
Они опять остались одни, и это было как возвращение домой. Голова Оливии лежала на сгибе его руки. Говорили негромко, чтобы не потревожить спящих обитателей дома.
– Мамочка? Я так и знала, что она тебе понравится.
– Теперь понятно, в кого ты такая красивая.
– Да она в сто раз красивее меня.
– Надо ее здесь всем показать. Мне просто не простят, если я позволю ей уехать обратно в Англию, ни с кем не познакомив.
– И значит – что?
– Значит, мы соберем гостей. Не откладывая. Начинаем светскую жизнь.
Званый вечер. Это нечто новое. После той неудачной попойки на яхте Космо и Оливия жили отшельниками, ни с кем даже словом не перебрасывались, если не считать Томеу с Марией да двух-трех местных крестьян, проводивших вечера в баре у Педро.
Она спросила:
– Кого же мы можем пригласить?
Он рассмеялся беззвучно. Она почувствовала, как трясется обнимающая ее рука.
– Дорогая моя, у меня для тебя сюрприз: здесь полно моих знакомых! Ведь я же прожил на острове добрых двадцать пять лет. Или ты думала, что я пария и никто не хочет со мной знаться?
– Я вообще об этом не задумывалась, – честно призналась Оливия. – Мне никто не нужен был, кроме тебя.
– Мне тоже. И потом я считал, что тебе полезно отдохнуть от людей. Я очень о тебе беспокоился, когда ты несколько дней только и знала, что спала. И решил, что лучше будет до поры пожить в тишине.
– А-а. – Она ни о чем подобном не догадывалась, принимая все как должное. Теперь, задним числом, ей самой было странно, что она могла считать естественным это добровольное затворничество. – Я и не задумывалась…
– Вот