– У тебя в люк-то наркоманы лезут! – сообщила она бабе Кате. – Ты что за ними не следишь?
Они прошли в кухню и там принялись обмывать кости соседям.
Тем временем на крыше кончился снег.
Говоря по совести, снега на крыше еще лежало прилично, но дядя Миша утомился. До конца рабочего дня оставалось еще часа три, однако человеческая жизнь слишком коротка и слишком ценна, чтобы проводить ее на крышах чужих домов. У каждого есть свой собственный дом, где его ждет личная жизнь и дела по хозяйству. У дяди Миши, например, в холодильнике была припрятана бутылка перцовки, и он чувствовал, что не может дольше находиться с нею в разлуке.
– Всё, шабаш! Дуй домой! – приказал Кольке дядя Миша. – Если кто спросит – мы работали до шести.
Колька не заставил себя долго упрашивать, он был человеком покладистым. К тому же, его дома ждала подружка и шесть банок пива, он беспокоился, как бы в его отсутствие они не познакомились друг с другом слишком близко. Колька дождался, пока дядя Миша скроется в слуховом окошке, и удалился.
А дядя Миша, просочившись на чердак дома № 5, обнаружил, что люк заперт.
– Ух ты! – удивился дядя Миша.
Он подергал люк, пнул его ногой. Люк не поддавался.
– Ишь ты! – сказал дядя Миша.
Несчастный аббат Фариа, заключенный в подземелья замка Иф, выкопал подземный ход голыми руками. У дяди Миши была при себе лопата, вне всяких сомнений, его положение было гораздо более выгодным. Он воткнул лопату в щель люка, налег, крякнул, выругался и сломал лопату.
– Ах, ты!.. – сказал дядя Миша.
В принципе, ничего непоправимого в ситуации не было. В наш век высоких технологий достаточно просто позвонить по сотовому телефону, чтобы вызвать себе подмогу, где бы вас ни заперли: в замке Иф или на чердаке дома № 5. Проблема заключалась в том, что сотового телефона у дяди Миши отродясь не водилось.
Оставался последний выход. Дядя Миша высунулся из слухового окна наружу.
– Колька! – крикнул он. – Колька, собачий сын! Ты там?..
Собачий сын Колька ему не ответил, в этот момент он уже находился на полпути к дому, предвкушая свидание с девушкой и алкогольными напитками. Тогда дядя Миша выбрался на крышу, снова привязал себя к трубе вентиляции и осторожно подобрался поближе к краю крыши, чтобы лучше видеть окрестности. Оттуда, нависая над грешной землей, словно орел на утесе, дядя Миша принялся кричать.
– Люди! – звал дядя Миша. – Э-эй! Помогите, люди! Э-эй!
Никто его не слышал. Рабочий день был в самом разгаре, проститутки и наркоманы, проживавшие в доме № 5, все еще находились на своих рабочих местах. Во дворе было пусто.
– Эй, ну хоть кто-нибудь! – вопил дядя Миша. – Собакины дети!
Через пять минут он перешел почти исключительно на слова с буквой «ять», а еще через десять охрип.
– Твою хрр! – сказал дядя Миша, хватаясь