Улицы, ведущие к работе, были покрыты тонким слоем смолы, осажденным из плотных облаков, плавающих в атмосфере. Фай шел осторожно: ему казалось, что это либо сопли, либо след гигантского слизня. Оно и понятно: не каждый про имплозию сообразит на фоне одинаковых домов с одинаковыми окнами, в которых виднелись одинаковые девушки. Навстречу вместо общественного транспорта пронесся гнедой жеребец в аэробуере, едва не сшибив мужчину.
– Разбери тебя лихоманка, – выругался Фай вслед громко ржавшему лихачу, – чтоб у тебя подковы поотваливались, мерин ленивый! Волчья сыть, травяной мешок! – снова выругался он, споткнувшись на свежем навозе.
Хотелось бы замутить с очень харизматичной девчушкой, но надо было идти на работу, а там харизматичнее Фабиоллы и пока неведомой Фаю принцессы Розы никого не было. Хотя он познакомился еще не со всеми обитателями странного здания.
– Гиффи заботится о вас! – прокричал стоящий на площади человек в костюме пингвина. – Да хранит вас Н.В.! – он попытался сунуть Фаю в руку цветную листовку, но наткнувшись на холодный взгляд мужчины, отпрянул, испуская жуткий запах. К ногам его рухнули три мертвых голубя.
Фай был уже не тот зеленый новичок. Новая работа закалила его – как масло клинок из углеродистой стали.
– О себе позаботься, – процедил он, – тут таких не любят.
– Каких? – пропищал пингвин.
– Таких, кто убивает птичек мира и не платит за охрану… – зловеще сказал он.
– А кому заносить надо? – засуетился черно-белый, присев на яйца.
– Чем торгуешь?
– Киберимплантаты… Клинеры…
– Что за чушь?
– Член наращивают ими… из титана…
– Понятно, жеребец не от тебя катил?
– Верно, первый сегодняшний клиент.
– Заносить будешь вон в то здание. Спросишь Фая, это я, или Криспиана с Чернокнижником.
– Сколько?
– Четверть.
– Не многовато, а?
– Хочешь стать четвертой мертвой птичкой? Или первой живой?
– Это как?
– А так, что будешь кукарека…
В воздухе замерцала фигура человека в черном плаще, налобном фонарике и с топором.
– Пожалуй, лучше просто убьем тебя, – сбледнул Фай.
Фигура Ивановича исчезла, будто и не было ее.
– Согласен, мне на днях переведут крупный грант, и я передам вам долю.
– Смотри, у нас не повторяют, – мужчина взял листовку, высморкался в нее, вернул пингвину, поднял мертвых голубей и поднялся на крыльцо.
В нос резко ударило запахами благовоний и специй. В холле сидели ночной сторож Мимино с каким-то щуплым штымпом в очках и хриплыми голосами тихо пели:
– А тем, кто ложится спать, спокойного сна. Спокойная ночь.
– Здорово, славяне, – приветствовал Фай. – Квасите?
– Слюшай, выпили уже все, да.
– Вот она двойственность человеческого характера, – подтвердил