– Эй ты! – Тяжёлая рука с размаху опустилась мне на плечо, едва не сбив с ног.
Не удивительно, что я его не узнала. В бейсболке и тёмных очках друг Жозефа походил на что-то среднее между вышедшим на дело уголовником и шифрующейся от репортёров знаменитостью.
– Простите за опоздание, – сконфузилась я.
– Без вещей? – проигнорировав мои извинения, спросил провожатый.
– Как видите.
– Понесёшь чемоданы. – Он снял очки и махнул ими на два огромных баула позади себя.
Я не стала возражать: вот надорвусь сейчас ему назло, и пускай едет один. С видом ведомой на съедение дракону младой жертвенной девы, я подошла к поклаже и, ухватившись сразу за оба чемодана, рывком попыталась их поднять. Баулы даже не шелохнулись. Повторив сей манёвр ещё пару раз с тем же результатом, я многозначительно воззрилась на своего мучителя. Тот, демонстративно закатив глаза, навесил на меня свою ручную кладь (судя по ощущениям, там было как минимум три подарочных набора гирь), и занялся чемоданами сам. Выразительно поглядывая на меня, приятель Жозефа медленно, словно фокусник, перед началом номера демонстрирующий зрителям предмет, над которым будет совершаться манипуляция, взмахнул руками, указывая на багаж. Убедившись, что внимание зрителя, то бишь моё, в его распоряжении, он положил ладони на чемоданы и резким движением выдвинул из каждого по длинной ручке. Я, поддавшись настроению, едва не зааплодировала, но «фокусник» всем своим раздражённым видом дал понять, что представление окончено и, больше не обращая на меня ровным счётом никакого внимания, покатил багаж к платформе. Задыхаясь от тяжести и досады, я на полусогнутых дрожащих ногах засеменила следом. До нашего купе мне удалось доковылять исключительно благодаря силе воли, потому как всё остальное было сломлено под весом сумки с гирями.
– Кажется у меня грыжа, – рухнув на полку, простонала я.
Провожатый звучно выдохнул, демонстрируя дурное расположение духа, и погрузился в чтение газеты.
– Хоть бы спасибо сказал, – не смогла сдержать возмущения я.
– За что?
– За то, что я чуть не надорвалась, пока твою сумку тащила!
– Ты считаешь, я должен благодарить тебя за слабую физическую подготовку?
– А ты считаешь, что благодарить вообще не нужно?
– За добровольную дружескую помощь – нет.
– Дружескую? С каких это пор мы друзья? Я даже имени твоего не знаю!
– Ямачо.
– То же мне мачо нашёлся, – обиженно буркнула я.
Он посмотрел на меня со смесью сочувствия и отвращения, и ещё раз чётко, по слогам произнёс:
– Я-ма-да Я-ма-чо. Ямада – фа-ми-ли-я, Ямачо – и-мя. Яс-но?
Его слова прозвучали так обидно, что я не удержалась от ответной шпильки:
– Дурацкое имя.
– В Японии оно обычное.
– Ты ещё и японец? – Я широко распахнула глаза, дивясь, до чего же мне везёт на иностранцев.
– Формально, уже нет.
– То