Дорогами илархов. Сергей Анатольевич Шаповалов

него коренастым сколотам. – Я был бедным пастухом. Порой у меня даже обуви не было. Отец мой надрывался, братья с восхода и до заката пасли чужой скот, а на ужин – только сыр да молочная сыворотка. Но я пошел служить в персидскую армию. Теперь – я богат. Братья мои разъезжают на дорогих конях и пьют из золотых кубков. Отец встретил достойную старость в белом шатре, в окружении заботливых слуг.

      – Да! – сказал Фидар. – Ну и рожу ты себе отожрал. – А помню, когда начинал служить всадником у персов, шея была тонкая, что бычий хвост.

      Оратор метнул недобрый взгляд в сторону аорса, но вдруг его грозное бородатое лицо засияло радостью и удивлением:

      – О, Великая мать Табити! Фидар! – воскликнул он. – Ты ли это, друг? Да откуда же?

      Он бросился к аорсу, раскрыв объятия. Воины обнялись так крепко, что кости затрещали. Перс схватил Фидара за руку и повел в шатер, на ходу всем объясняя:

      – Это мой товарищ. Мы вместе с ним в таких переделках побывали… Он один из лучших воинов Персии…

      В шатре царил уют и роскошь. Пол устилали пестрые шерстяные ковры. Кругом лежали пухлые подушки с затейливой вышивкой. Низенькие столики на точеных ножках ломились от яств в золотой посуде.

      – Садись! Садись вот сюда, – тянул Фидара за руку перс. Крикнул слуге: – Вина подай неразбавленного, да в золотых кубках. – Вновь обратил радостный взор к аорсу. – Сколько же мы с тобой не виделись, брат!

      – Погоди братом меня называть, Спитамен³⁹, – остудил его Фидар.

      – Обидные слова говоришь, – насупился хозяин. – Чем я тебя так прогневал?

      – Ничем, – ответил Фидар, принимая из рук слуги золотой кубок в виде головы барана.

      – Почему холод в речах твоих? А в глазах не вижу радости при встрече с тем, с кем бился плечом к плечу, – не мог понять воин в дорогой персидской одежде.

      – Помню: воевали мы вместе, – согласился Фидар. – Да только в последней битве на разных сторонах оказались. Ты отстаивал подлеца – Багойя, а я защищал законного наследника Персии, Арса.

      – Ты странно рассуждаешь, – глухо сказал Спитамен, потупив взор. – Как будто мы из касты всадников Персеполя⁴⁰. Мы с тобой были всего лишь – наемники. Защищали чужую землю, чужые интересы… Пока идет война – наемники в почете, но в мирное время к ним относятся хуже, чем к собакам. Не моя вина, что в тот роковой день ты оказался в одном отряде, а я в другом.

      Фидар ничего не ответил. Пригубил из кубка.

      – Хорошее вино, – оценил он. – И как здоровье всеславного Багойя?

      – Никак, – Спитамен сделал большой глоток. – Помер он в страшных мучениях.

      – Обрадовал ты меня, – оживился Фидар. – И что же с ним приключилось?

      – Отравили его, как и он отравил кшатра Оха⁴¹ и его сыновей. Собака сдохла собачьей смертью.

      – Кто же оказался тем благородным смельчаком?

      – Дараявуш его сам и отравил. Багой думал, что посадил на трон кроткого ягненка, а у того оказались змеиные зубы.

      – Вот