позором губителей России, чем преодолеть ложно толкуемую верность режиму, присяге этому режиму и возглавить борьбу за спасение страны. Он прекрасно понимал, что время уходит, что нет других сил, способных объединить патриотические слои на быструю смену правительства, существенное изменение внутренней политики, но, как и все, тоже малодушничал. Не хватало опыта открытой политической борьбы, который выковывается в течение многих лет, а не за три-четыре года. Вот следствие фатальной недальновидности Александра III, «подморозившего» Россию на четверть века, убившего в зародыше зачатки парламентаризма, которые при их постепенном культивировании привели бы к формированию ответственных политических партий, буржуазных и монархических, воспитанию политических деятелей, борцов, адекватно реагирующих на складывающуюся историческую конъюнктуру, и т. п. Порочная политика двора, исходящая из порочного взгляда вечной незыблемости самодержавия, в конечном итоге обернулась катастрофической растерянностью, неспособностью в переломный исторический момент как власти, так и лидеров оппозиции, по причине крайней недостаточности исторического существования во многом политически инфантильных, «встать на крыло». И потому вместо решительного перехвата инициативы в вопросе государственного переустройства на основе исторически сформировавшихся тенденций лидеры оппозиции мямлят «о невозможности впутывания Думы в смуту; дворцовые перевороты – не дело законодательных палат; у меня нет желания поднимать народ против царя» (Родзянко… С. 36), то есть демонстрируют политическое безволие и трусость.

      В последние три месяца существования империи все ветви власти буквально разбиты параличом: отдаются какие-то указания, одна посредственность заменяется на другую; все эти указания-приказания носят чисто местный характер, на изменение ситуации в целом в положительном направлении влияния не оказывают, наоборот, только усугубляют положение; царят всеобщая бесконтрольность, непродуманность, случайность. Господствует стихия, умело направляемая невидимой рукой к определенной цели. Но рука эта – враждебная самодержавию и, в конечном итоге, России.

      В катастрофической ситуации Родзянко пытается разбудить впавшего в оцепенение царя. 7 января 1917 года он докладывает царю, что «правительства нет, системы нет, согласованности между фронтом и тылом нет, кругом разруха, необходимы экстренные меры по спасению положения» (Родзянко… С. 40). Царь продолжает «спать». 10 февраля Родзянко вновь пытается достучаться до царского разума, говоря о проблемах продовольствия, снабжении армии и городов, общем политическом положении и т. п. Царь слушал рассеянно и резко прервал доклад: «Меня ждет великий князь Александр Михайлович пить чай» (Родзянко… С. 44). Прямо по Достоевскому: катись все к черту, но чтобы чай я пил вовремя!

      После такого «холодного душа» председатель IV Думы не побоялся заявить, что при таком отношении со стороны его величества к изложенным проблемам страну может