С проявлениями у Алексея, наследника, симптомов страшной болезни начались непередаваемые страдания супругов, еще более отдалившие их от родственников, внешнего мира и способствовавшие появлению рядом с ними неотесанного мужлана, способного избавлять наследника от нестерпимых болей. Только этим и объясняется многолетнее присутствие Распутина при дворе Романовых и долготерпение царя и царицы к его «шалостям» в столице и вовне.
Императрица Александра Федоровна была человеком деятельным, инициативным, властным и самонадеянным, никогда не сомневалась в правильности своих суждений (Гурко. Стромвятка… С. 4, 21, 24). О пределах власти российского императора у нее было представление еще более превратное, чем у Николая II, – она была уверена в ее беспредельности. Они оба были убеждены, что законы обязательны только для подданных и что основные законы 1906 года существа этой власти не изменили (указ. соч., с. 18). В отличие от Николая II, царица испытывала упоение властью (указ. соч., с. 4). В людях она разбиралась слабо, была падка на лесть (указ. соч., с. 22, 29). Критерием доверия к ним была их расположенность к Распутину, к ее участию в государственных делах, к ее креатурам в лице Горемыкина, Штюрмера, Протопопова и др. Более широкий культурный кругозор, властный характер, стремление к постоянной творческой деятельности автоматически вели к подчинению Николая II своей супруге. Вдовствующая императрица Мария Федоровна, мать Николая II, в феврале 1912-го жаловалась Коковцову: «Несчастная моя невестка не понимает, что она губит династию и себя, веря в святость какого-то проходимца, и все мы бессильны отвратить несчастие» (Коковцов… Т. 2. С. 31). Ровно через два года, в феврале 1914-го, императрица при встрече с Коковцовым горько сетовала на все свои попытки внушить сыну изменить его политику, которая ведет страну к катастрофе. Тот ее не слушал, говоря, что все это пустая болтовня, что любовь народа к нему велика и что он скорбит только о том, что редко видит своего государя (Коковцов… Т. 2. С. 327).
Апогей такого подчинения наступил с переездом Николая II в ставку в августе 1915 года, и разлад в управлении государством стал приобретать все более зримые и угрожающие формы (Кригер-Войновский Э. Б. Записки инженера. М.: Русский путь, 1999. С. 55). Истеричная императрица под духовным наставничеством «божьего человека» фактически стала управлять страной, смещая и назначая по совету «Друга» министров и прочих высших чиновников. «Рекомендации от старца открывали все двери в Петрограде», – вспоминает начальник канцелярии министра двора генерал Мосолов (Мэсси… С. 290). Начался роковой для династии и России период «министерской чехарды» – с сентября 1915 года до отречения Николая II в марте 1917 года. За этот период сменилось четыре премьера, пять министров внутренних дел, четыре министра сельского хозяйства, три военных министра. Распутин через Александру Федоровну проталкивал на высшие