Александр едва удержался от нескромного вопроса: «А сколько жен и наложниц было у тебя, почтенный гном». Хаим словно услышал его; вздохнул еще громче и продолжил:
– У меня было много женщин… земных женщин, но родился только ты, Мойша. И вот уже три года мы приходим сюда, к Горе, когда чувствуем, что можем превозмочь заклятие, что разлито вокруг этого места, и ждем аль Худдоба, который, кроме всего прочего, еще и наш компаньон в банковской корпорации. Вместе с ним мы должны поделиться с Горой кровью, и она откроет нам свою кладовую, где каждый из нас возьмет по одному Камню – такому, как у хозяина этого Дома, возведенного на нашей земле.
В голосе гнома не было осуждения, или какой-то угрозы; только бесконечная грусть от понимания близкой кончины.
– Этот год последний, когда я еще в силах прийти сюда, – поник головой рассказчик, – и если аль Худдоб не придет сегодня, то…
– То что, отец?
Юный гном проявлял несвойственную для банкирского рода горячность, и старик покачал в осуждении головой:
– Тогда его будешь встречать ты, – пояснил он сыну, а заодно и стороннему слушателю, Александру, – а твой сын, и мой внук, останется без своего Камня. Но у Гершвинов и без того хватает денег, чтобы жить и радоваться жизни. Но если аль Худдоб не придет и к тебе – когда ты придешь сюда со своим сыном, то это будет конец всему – тебе, сыну, роду. Может, и всей этой земле, ставшей для нас родиной. Потому что я даже не представляю, что может произойти чудо, оговоренное Договором, и освобождающее Род от заклятия аль Худдоба.
– Какое чудо? – воскликнули теперь вместе Саша с Мойшей.
– Текст завершает фраза, не имеющая смысла. Но именно ее выполнение разрушит сам Договор, и освободит Род. И у наших потомков будут рождаться дети – не по одному, а сколько позволит природа и желание; и они смогут воспитывать не только сыновей, но и дочерей, и внуков. И женщин будут выбирать себе по любви, а не таких, которые способны им родить единственного ребенка…
– Что же это за фраза, отец?
– Короткая, и непонятная, сын. А главное – невыполнимая. Аль Худдоб пообещал: «Ты, Банк, и потомки твои будут полностью свободны от Договора, если я приду, и принесу в жертву Камню свою кровь, хотя буду уже давно мертв, и прах мой будет развеян по мирам». Как это возможно?
– Очень просто, – объяснил Александр; конечно же, пока не ему, а Джесси с Умником, – Худобин тут перехитрил самого себя. А может – он предвидел такой исход, и действительно заранее предположил добрый поступок со своей стороны; может, единственный в своей жизни.
– «Как-то не верится, Шеф», — в унисон протянули