Мы были свидетелями одной такой паромной переправы.
На пристань в большой отстойник, окруженный железной сеткой даже сверху (выглядит все это как огромная клетка), с одной стороны через большие ворота запускают людей, пока этот отстойник не забьется полностью. Люди стоят, буквально вдавленные в сетку либо друг в друга. В какой-то момент, вероятно, когда полицейские посчитают, что уже достаточно, ворота закрываются, а на другой стороне открывается узкая дверца, в которую тут же начинают ломиться люди на паром. Полицейские, пытаясь соблюсти порядок, лупят их дубинками по головам и вообще куда попало, но люди внимания не обращают, лишь бы быстрее пробиться на паром. Крики, вопли, ругань, плач – все это сливается в какой-то протяжный нечеловеческий звук. Как они все набиваются на этот паром – непонятно. Оттуда потом, как опята из корзины, торчат ноги, руки, головы и т. д. Впечатляет! И таких паромов в день всего два или три (мы, скорее всего, наблюдали за последним).
Буквально за несколько минут до отплытия в Браззавиль Петру вдруг стало плохо. Прямо на глазах сдулся. Мы подумали, что он либо перегрелся, либо его пробило кондиционером, либо что-нибудь съел не то (что постоянно происходит в Африке). На катере во время переправы ему стало легче. Потом весь день у нас были встречи с представителями правительства, МИДа и пр. Вечером, уже после ужина, Петра начал колотить озноб, температура резко поднялась.
Это была первая в «Метрополе» малярия. Май-июнь – переходный период от сезона дождей к сухому сезону, и в это время, как правило, наблюдается вспышка малярии.
Первый раз всегда страшно. Казалось, малярия к нам не должна была прилипать, все-таки это не наша болезнь, а тут на тебе… На меня это произвело сильное впечатление. Это событие было озвучено мной на общем совещании руководителей «Метрополя», в котором я принимал участие в режиме аудиоконференции, и встречено гробовым молчанием и, хотелось верить, искренним сочувствием. Все-таки ребята там работают в непростых условиях.
Но жизнь продолжалась. Рано утром мы уплыли обратно в Киншасу, быстро поехали в больницу. Там Петру в течение часа определили два креста (из четырех возможных), то есть процесс размножения плазмодий в крови у него был уже запущен и длился дня два-три. При трех крестах начинают делать прямой впрыск хинина в кровь. Медлить в таких случаях было никак нельзя. Быстро купили необходимые лекарства (благо качественных бельгийских препаратов против малярии в Конго достаточно), и к обеду Петр был уже, что называется, практически здоров.
Лекарства эти действуют на удивление быстро. Через два-три часа после первого приема ты себя уже чувствуешь нормально. Три приема через 12 часов. Вообще что-что, а малярию в Конго диагностировать и лечить научились быстро. Есть в городе несколько приличных больниц, достаточно чистых, с кондиционерами,