Тот, прямой и высокий, сидел в кресле, напряжённо расставив ноги и сжав сильными руками подлокотники кресла. Глаза его, отчаянно распахнутые, выражали страдание и смотрели куда-то вглубь себя. Самый кончик носа мелко подёргивался. Это было так странно, что мистер Трелони в испуге отвёл взгляд, словно он невзначай подсмотрел за капитаном Слоу что-то неприличное, что-то для посторонних совсем не предназначенное.
Тут миссис Трелони громко сказала:
– Пойдёмте в сад пить чай!.. Сейчас придут Сара и наш доктор!
Через час капитан Слоу вышел из дверей дома мистера Трелони и остановился на крыльце. Его лицо выражало растерянность.
– Весёленькое у нас будет плавание, в рот тебе нехорошо, – пробормотал он, надевая треуголку. – Придётся пойти с докладом к Жучиле.
****
Сильвия последнее время была сама не своя: у неё ныло сердце, как в предчувствии чего-то ужасного.
Спала она теперь плохо: во сне её шея словно опутывалась верёвкой, и она просыпалась от невозможности дышать, вставала и долго сидела на постели, пока у неё не коченели руки и ноги. Непонятная тревога томила её – она чувствовала по особой нежности к ней мужа, что в Лондон он ездил не просто так, что в Лондон он ездил к женщине, которая у него там была.
– Вы видите птицу? – вдруг вспомнила она его дрожащий голос из далёкого прошлого.
И вместе с её ответом (Нет, я вижу водопад…) ей вспомнились погашенные свечи, и душный табачный дым, и феерическое видение то ли замков, то ли гор, то ли замков в горах… Случайное касание рук… Он заходит к ней со спины и почти обнимает… Её сердце стучит на всю комнату… И вместе с биением её сердца – пронзающий озноб, и страх, и тайный трепет, готовый слиться с его огнём в один костёр, в один пожар, в один сжигающий вулкан… А дальше, дальше… Его холодные глаза плывут голубизной, затягиваясь, заволакиваясь до краёв мучительной истомой, и твёрдый, всегда жёсткий рот вдруг обмякает, приоткрывая язык, дрожащий вместе с её телом в одном безумном исступлении…
Сильвия застонала, резко повернулась к зеркалу и невольно вгляделась в него: на неё смотрела чужая, совсем незнакомая ей женщина с белым, отчаявшимся лицом и горячечными глазами. Сильвия попробовала улыбнуться себе в зеркале, но губы её отражения вдруг туманяще дрогнули двумя бледными полосками. Она отвернулась от зеркала и, опять прислонившись к консольному столику, долго стояла так, слушая, как трепещет её взбудораженное сердце.
Из задумчивости её вывел голос мужа.
– Я заскочил ненадолго, – сказал он, входя к ней в комнату. – Огромная куча дел, но захотелось увидеть тебя… И попить с тобой чаю.
Он подошёл, улыбаясь, взял её белую безвольную руку