– У меня немеют руки и уже отнимались пальцы на левой руке, – сказал он вдруг и тут же добавил: – Это, наверное, оттого, что я сидел всю жизнь, скрючившись, согнувшись, и резал мебель, да и сейчас режу… Поэтому я и толстый. Но понимаешь. Мне как-то совсем неважно, как я выгляжу.
Капитан молча сел. Тут в дверь постучали, и когда Томас, порывисто обернувшись, разрешил войти, в гостиную проскользнула служанка и сказала чуть слышно, что стол к обеду накрыт, и госпожа просит джентльменов в столовую.
Томас Чиппендейл поспешно улыбнулся.
– Пойдём, Дэн, пообедаем, – сказал он. – Ты же знаешь, у меня за столом по-простому, не то, что у сэра Джилберта Хескота.
– Это твой основной заказчик? – спросил капитан, поднимаясь.
– Да, я сейчас делаю ему мебель для его дома в Фулхэме, – ответил Томас. – Иногда он приглашает меня отобедать… Так у него за столом так много приборов, что кажется – помешай чай не той ложечкой, и он будет не сладкий.
Томас направился к двери. Капитан пошёл за ним со словами:
– Том, если ты позволишь, я не останусь к обеду… У меня сегодня есть ещё одно маленькое дело.
Томас оторопело обернулся и вгляделся в друга. Видимо, он что-то прочитал у него в глазах, потому что быстро спросил:
– Женщина?
Капитан чуть отвёл взгляд, словно не зная, что сказать, потом пробормотал немного смущённо:
– Да… От тебя ничего не скроешь.
****
Элен была необыкновенна красива и нежна.
А ещё она много говорила, когда они не были в постели. Нет, она хорошо говорила, умно, порой забавно, но она говорила беспрестанно, словно старалась не умолкать специально, словно боялась, что когда она замолчит, то возникнет та пауза, от которой им двоим вдруг станет неловко… А может быть, она хотела развлечь его! И, наверное, поэтому, она говорила и говорила, перемежая фразы взрывами смеха, захлёбываясь в этом смехе, весёлом и радостном, перебивая себя и, казалось, не слушая себя и не слушая его, и скоро капитан переставал отвечать ей что-либо, он только смотрел на неё и улыбался, и думал, как хорошо будет, если она вдруг замолчит, и как хорошо, когда люди умеют молчать, даже находясь вдвоём, и особенно, находясь вдвоём, потому что вдвоём слова не всегда нужны.
Вот и в этот раз, молча, с улыбкой, выслушав всё, что Элен говорила ему и пробыв у неё время, отвечающее приличию, капитан простился и поехал к себе в гостиницу.
Ночью он увидел сон: к нему в дом пришла Элен и стала что-то рассказывать. Какие это были слова – если он даже и помнил сначала, то забыл тут же, в первое мгновенье после пробуждения… Но что он запомнил совершенно определённо, так это её уши. Они были закрыты причёской – длинными волосами, серыми и невыразительными, словно седыми, которые сбились с одного бока и приоткрыли ухо. Ухо у Элен было двухслойное, и даже многослойное: её ушная раковина была скручена и вырезана лепестками, как половинка кожаного цветка телесного цвета. И это было очень противно.
Больше капитан